Ясно, что солдаты домашнее жаркое предпочитали нашему ПФС. Как я уже говорил, массовый героизм удалось поддержать с помощью трофейного ажиотажа.
Каждый старался первым в населенный пункт ворваться, за трофеи солдаты в огонь и воду шли. Чудеса совершали! Что там говорить: накануне всемирно-исторической победы вся Красная Армия превратилась в одну сплошную трофейную команду.
Это привело к тому, что абсолютное и относительное обнищание трудящихся при капитализме произошло на наших глазах, подтвердив марксистско-ленинскую теорию.
Теперь перехожу к прямому влиянию придурков на массовый героизм. Хочу напомнить читателям, что, называя массовый героизм важнейшим фактором победы, верховный главнокомандующий генералиссимус Советского Союза товарищ Сталин подчеркивал при этом, что массовый героизм Красной Армии - совершенно новое явление в истории, свойственное лишь советскому общественному строю.
Суть массового героизма выражают слова популярной советской песни:
"Когда страна прикажет быть героем,
у нас героем становится любой..."
Что касается боевых потерь, то чем выше боевые потери, тем, следовательно, шире охват личного состава массовым героизмом. Поэтому ответственность за высокий процент боевых потерь с командования снималась. Ежели солдаты сами прут на рожон из патриотических побуждений, стремясь отдать свои жизни за Родину и лично товарища Сталина, то почему командир роты и комбат должны под трибунал идти?
В нашей 2-й стрелковой роте перед форсированием Одера 51 процент личного состава на массовый героизм списали: командир роты спьяну ночью не сориентировался в обстановке, в результате чего солдаты окопались спинами к врагу. Немцы на рассвете вдарили из пулеметов, и полроты как не бывало: кто в "наркомзем" отправился, кто в "наркомздрав", оставшиеся отступили. На массовый героизм не только роты списывали, а целые армии. К примеру, под Керчью 16-я Армия полегла в 1942 году.
Когда требовала обстановка, для поддержки массового героизма Красной Армии использовались войска НКВД, открывавшие огонь по отступавшим частям, как это имело место при обороне Сталинграда.
Вот тут мы и подходим к влиянию фантазии ротных придурков, в частности писарей, на массовый героизм в подразделениях. Дело в том, что данные по массовому героизму представлялись в политчасть батальона. А на основании батальонных сводок мой кореш Мироненко, придурок при полковой политчасти, составлял "Отчет о политико-моральном состоянии личного состава 323-го гвардейского горнострелкового полка", который в соответствующий срок представлялся в политотдел дивизии. Дивизионные придурки в свою очередь составляли отчет по дивизии, направляя его в вышестоящие политорганы, и, наконец, придурки в Главном политуправлении на основании фронтовых отчетов составляли сводный "Отчет о политико-моральном состоянии личного состава Красной Армии", который представлялся в политбюро.
- Но при чем тут фантазия писарей? - может спросить читатель.
Во-первых, при том, что основным показателем охвата массовым героизмом являлась так называемая "награжденность" личного состава, которая выводилась путем деления суммарного количества орденов и медалей личного состава на его численность. По этому показателю о командире роты судили, достоин ли он продвижения по службе. А командир роты в свою очередь по "награжденности" судил о работе писаря: на месте тот или надо другого грамотея подыскать, который ловчее сможет наградные листы составлять? Подвиг подвигом, но нужно уметь так его расписать, чтобы, скажем, вместо ордена не пришел приказ на медаль. Поэтому ротный писарь, дабы не загреметь из придурков в строй, проявлял творческую фантазию при составлении наградных листов, поднимая тем самым показатели массового героизма в подразделении. К примеру, я в бытность заштатным писарем саперной роты с помощью известной доли фантазии - чего другого, а этого мне было не занимать - поднял "награжденность" и вывел роту на первое место в полку по охвату личного состава массовым героизмом (и следовательно, политико-воспитательной работой).
В то же время в разведроте командиры менялись как перчатки, не справляясь с работой. И все потому, что у их писаря Коли Серегина фантазия дальше пресловутого "взятия языка" не шла. Коля сменил перо на штык, и новый придурок оказался более смышленым: разведрота по "награжденности" стала наступать нам на пятки.
Во-вторых, статусы правительственных наград были так сформулированы, что подвиги приходилось подгонять под установленные шаблоны, соответствующие тем или иным орденам и медалям. А тут от писаря тоже требовался полет воображения и, если хотите, отвага, поскольку ему приходилось преодолевать пропасть между утвержденным Президиумом Верховного Совета СССР статусом и фронтовой действительностью.