– Ну-ну, тихо, Згаш, – он редко называл меня по имени, и я всякий раз вздрагивал, услышав свое имя из его уст. – Не стоит так горячиться. Берегите нервы. Вы еще так молоды…
Молод! Моя жизнь кончилась в двадцать пять лет, когда ваш покорный слуга был против воли зачислен в ряды Инквизиции. Ну, скажите на милость, кому я помешал в качестве простого провинциального некроманта? Сидел себе сиднем в Больших Звездунах, выполнял свои должностные обязанности… пусть не на отлично, но справлялся. И ведь это благодаря мне удалось раскрыть там настоящий заговор! И потом… тоже… Ну, кому я помешал? Я же был на своем месте, занимался любимым делом… И нате, пожалуйста!
– Спокойно, Згаш, спокойно, – пра ухмылялся во весь рот. – Сделайте лицо попроще, а не то от вас не только живые, но и мертвые будут шарахаться. Хотя, как некроманту, второе – оно полезнее…
Он еще и издевается!
– Не будьте эгоистом, брат Груви, – голос инквизитора оставался ровным и вполне доброжелательным. – Вы уверены, что хуже, чем вам, быть уже не может? Уверяю вас, на свете есть сотни, тысячи ваших ровесников, которые готовы оспорить это утверждение. И любой из них с удовольствием поменялся бы с вами местами. Подумайте о том, где вы могли бы быть… и поверьте, что вам несказанно повезло.
– Стать инквизитором?
– Стать тем, от кого что-то зависит. Как там говорится? Плох тот студент, который не мечтает стать ректором. Плох тот некромант, который не мечтает стать Темным Властелином. Плох тот инквизитор, который не мечтает о власти. Вам эту власть преподносят на блюдечке с голубой каемочкой. Будете брать? Вам всю свесить или отрезать дольку?
Вот гад! Чем бы ему рот заткнуть? Однако, труп на столе… Труп молодого некроманта. Моего ровесника. Может быть, мы даже встречались в стенах одного и того же Колледжа. Обедали в столовой за соседними столиками, ходили на лекции к одним и тем же профессорам. Брали книги в одной библиотеке. Занимали комнатки в одном и том же общежитии…Только, наверное, на разных этажах. Могли даже здороваться время от времени… и ничего друг о друге не знать. Расстаться в день церемонии распределения – и встретиться снова тут, в подполе под лазаретом монастыря Инквизиции.
Лицо, как ни странно, практически не пострадало, и я шагнул ближе, всматриваясь в искаженные черты. Хотелось бы знать, что он чувствовал перед смертью. Вряд ли она была для него легка и безболезненна. Хотя…
– О чем думаете, брат Груви?
Ненавижу, когда меня так называют!
– О причинах его смерти.
– Был здоров, как бык, – напомнил о себе лекарь. – Всем бы такой организм! Совершенно не изношен. Он даже, кажется, не злоупотреблял спиртными напитками. Умер здоровым…
– Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет, – пробормотал я. – А если серьезно, то эти порезы на запястьях и щиколотках…
– Наводят на мысль о ритуальном жертвоприношении? – подсказал пра.
– Наводят на мысль о самоубийстве, – огрызнулся я скорее из чувства противоречия. – Неужели вы всерьез думаете, что среди наших есть такие, кто, не задумываясь, принесут в жертву своего коллегу?
– Коллегу – не коллегу и в жертву – не в жертву, но вежливо попросить «потесниться» могут. Или все некроманты такие уж благородные и возвышенные натуры? И среди них никто не мечтает о власти хотя бы над маленьким городишком, если нельзя получить весь мир и пару новых носков в придачу? И скажите, что главная цель в жизни не стоит некоторых жертв.
На что это он намекает?
– Да успокойтесь вы, брат Груви. Я же только для примера… Продолжайте. Итак, причиной смерти вы считаете кровопотерю?
– Да, – поймал взгляд собеседника и поспешил добавить: – Или нет.
– Или?
– Ну, – пришлось опустить глаза, – насколько мне известно, смерть от потери крови больше похожа на постепенное засыпанье… Слабость, апатия, сонливость, головокружение – и обморок, из которого жертву уже не вернуть. Но тут мы наблюдаем иную картину. Выражение лица.
– Как интересно! – чуть ли не хором воскликнули слушатели. – Продолжайте.
– Эта гримаса… видимо, последние минуты его жизни были не совсем приятными. Он видел кого-то или что-то, ужаснувшее его настолько, что…ну, это как бы запечатлелось на лице. И этот скальп… Такое бывает, когда…м-м…
– Когда по голове врежут чем-то острым, но не прямо, а наотмашь, наискосок сверху слева направо, – поделился познаниями брат-лекарь и даже махнул по воздуху ладонью, обозначая замах. – В чем-чем, а в ранах мне приходилось разбираться… Когда-то…