– Не твое дело! – огрызнулся в ответ.
– А может, как раз мое? – не отставал незнакомец. – Ты вообще откуда взялся?
– Откуда взялся, – я попытался отцепить от себя чужие руки, – там меня уже нет.
– Ясно! Сбежал! А вот я стражу кликну?
– Ори, сколько влезет!
А я еще и помогу.
Незнакомец не собирался отступать. Он вцепился в меня, как клещ, и, поскольку был выше и немного крупнее, легко мог бы сдвинуть противника с места. Да только противник сдвигаться не пожелал. Прижав ладонью его руку, чтоб не сорвалась, в полуприседе извернулся, проскальзывая под его локтем, сделал подшаг, одновременно пнув ногой под коленку и выворачивая кисть.
Противник взвыл, когда его рука оказалась вывернута так, что ладонь легла точно между лопаток. Предостерегающе хрустнул сустав.
– Т-ты… скотина, – пропыхтел он зло, безуспешно стараясь вырваться. – Я ж тебя…
– Одной-то рукой? А если я ее вот так дерну?
Сустав хрустнул громче, незнакомец взвыл.
– Да чтоб тебя…Уй-ы…
Я дернул сильнее, едва не выламывая руку из сустава:
– Будешь и дальше оскорблять – и вторую сломаю.
– Да кто ты такой, бесы тебя побери?
Ах, какой был шанс! Просто грех не воспользоваться, хотя ужасно не хотелось. Но, как говорится, рано или поздно это должно было случиться.
– Инквизитор под прикрытием.
– Чё? – незнакомец ухитрился вывернуть шею, пытаясь заглянуть мне в лицо. – Правда, что ли?
– Кривда, – поудобнее перехватил его запястье одной рукой, другую сунул за пазуху, вытаскивая медальон. Незнакомец впечатлился настолько, что даже перестал вырываться.
– Ты… вы… пра… прощения просим! Ежели что не так – то мы это…ну… не ожидали же!
– Я сам от себя не ожидал, – буркнул в ответ. Настроение испортилось опять. Выходит, это тип не подослан из монастыря, а местный житель, который пристал к одинокому проезжему по собственной инициативе. Но все равно следовало быть настороже.
– А ты…вы…пра, это ну…чего тут делаете?
– Провожу расследование, – ответил почти правду. – Нам поступила секретная информация, подробности которой я не могу разглашать. Ее следует проверить так, чтобы ни одна живая душа не узнала. Как зовут?
– А вам з-зачем?
– Ну, – я слегка дернул его запястье, – должен же я знать, за упокой чьей души буду молиться в храме. Потому что, извини, но мне придется тебя убить во имя высшей цели. Можно сказать, ты отдашь свою жизнь за безопасность отечества и, как знать, не поможет ли твоя кончина предотвратить гражданскую войну. Невинные жертвы есть всегда и во всем, а чтобы жертва была «винной» – тут дело иное. Так кого отпевать будем?
– А может, не надо? – вспотел незнакомец.
– Надо. Во имя высшей цели. Ты меня видел, ты со мной говорил. Ты можешь выдать меня врагам. Дело, которому я служу, слишком серьезное, чтобы оставлять живых свидетелей. Имя, брат! Имя!
– Не на-а-адо! – заголосил незнакомец во всю силу легких. – Я жить хочу-у-у…
Его испуг можно было понять – за нападение на инквизитора предполагалась смертная казнь. А то, что оный инквизитор при этом проводил расследование, выступало отягчающим обстоятельством – он был при исполнении, то есть, представлял тут государство. В этом случае нападавшего можно было казнить, обвинив не больше и не меньше как в попытке государственного переворота. Другой вопрос, что мне действительно нельзя светиться, теряя время на разборки. Куда его на время пристроить?
Взгляд сам собой упал на видневшуюся за деревьями и пеленой дождя громаду замка Гневешей. До него напрямик, через поросшее бурьяном и кустарником поле, было не более полуверсты. Сейчас приезжие уже в самом замке, слуги суетятся, растапливая камины и спеша принести графу сухое платье. Граф раздражен, устал, что мне и надо.
– Читать-писать умеешь?
– Ну…нам зачем? Мы люди маленькие…
– Отлично. Отвезешь графу письмо. Скажешь, от инквизитора.
Не самое подходящее время для того, чтобы вести переписку, скажете вы? На этом и был выстроен расчет. Граф Марек не станет разбираться. Он, может, даже письмо читать не станет, сгоряча прикажет сунуть гонца под замок. Потом, завтра или даже послезавтра, о нем вспомнят, соизволят отпустить, но пройдет какое-то время, что мне и надо.
Однако, письмо все же стоит написать такое, чтобы граф по прочтении оного сам захотел подержать его подателя за решеткой хотя бы несколько дней. А хотя бы и за нападение на инквизитора.