Это продлилось семнадцать дней.
Выиграли мы или проиграли на семнадцатый день?
По правде говоря, уже не припомню — потому что в тот вечер произошло событие куда более важное, и оно затмило для меня все остальное.
Что же он сделал из меня, этот человек?
Честного человека?
Лучше того, хуже того: настоящего игрока!
Поначалу-то я и сам не поверил. Говорил про себя: «Чушь какая! Так, кратковременное увлечение, просто из-за того, что он рядом, и ничего больше. Стоит ему исчезнуть, и назавтра все снова будет как прежде».
Но ох, как жестоко я ошибался. Я был уже отравлен — и навсегда.
Невероятная история, такая неожиданная перемена, которая оказалась для меня одновременно и благотворной, и роковой — мой спаситель излечил меня от моего недуга, но взамен заразил своим!
Да-да, за одну ночь и какую-то пару-тройку дней я понял, что такое настоящая азартная игра, и влюбился в это занятие. Прежде я не понимал, что это за штука, презирал, считал позором, жил за ее счет и вот вдруг она предстала в моих глазах в совершенно ином свете. Я уловил ее радости, проникся удовольствием, почувствовал возбуждение и все деньги, что мне удалось сколотить за семь долгих лет шулерства, я просадил за пару-тройку месяцев, играя по-честному!
Мне скажут — просто возвращение к истокам.
Что ж, может, так оно и есть. Все мои автомобили, драгоценности, все картины, особняк — все пошло прахом.
Сегодня у меня уже не осталось ни гроша за душой, и я перебиваюсь с хлеба на воду, работая за тысячу двести франков в месяц — ну-ка угадайте, у кого, ни за что не угадаете — ах, вот уж ирония судьбы — у Гримо, фабриканта игральных карт! Я как раз занимаюсь тем, что запечатываю их в пакетики и раскладываю в порядке, принятом домом Гримо.
Так вот, в этом самом незыблемом — уж сколько лет! — порядке была одна особенность, которую собираюсь впервые предать гласности.
Возьмите колоду — совсем новенькую колоду — из пятидесяти двух карт. И предложите кому-нибудь сыграть партию в баккара. Разорвите у него на глазах гарантийную бумажку. Потом незаметно положите под низ две верхние карты. Поясняю: две верхние карты окажутся таким образом в самом низу. После чего, если вы банкомет, тотчас же начните играть по правилам: одна карта противнику, одна вам, одна ему, последняя вам — и выигрыш за вами до конца колоды, это уж будьте уверены!
Попробуйте сами!
Я пробовал, так, для забавы — раз сто! — но всегда в одиночестве, как раскладывают пасьянс.
Ибо жульничать, снова стать шулером — для меня теперь это исключено!
Конечно, такая идея приходила мне в голову — и я даже пробовал — но не смог.
И вовсе не из страха, как бы меня не схватили за руку. И не потому, что я стал такой честный. Нет: просто из любви к самой игре.
Если ты игрок, настоящий игрок, ты не можешь быть шулером, грешно тягаться с волей Случая.
Из тысячи двухсот франков своего месячного жалованья я регулярно откладываю три сотни на игру — благоразумно и благоговейно.
МОРАЛЬ
Среди тех, кто не играет в азартные игры, принято считать их порочнейшим занятием, однако, поверьте, на самом деле все обстоит совсем не так уж страшно.
Ведь тем, кто не играет, неведомы, просто недоступны приятные стороны игры. Что касается неприятных — уж мне ли их не знать?.. Слов нет, они таят в себе серьезные опасности, но что, скажите, в нашей жизни безопасно?!
Стало быть, не следует подвергать сомнению то благотворнейшее влияние, какое азартные игры оказывают на наше моральное состояние. Вот взять, например, человека, который только что выиграл тысячу франков — он ведь не ассигнацию тысячефранковую выиграл — нет, он выиграл надежду выиграть во сто крат больше.
Он не просто тысячу франков выиграл — он победил!
Когда проигрываешь тысячу франков — проигрываешь только тысячу франков, ни больше ни меньше. А вот когда их выигрываешь, выигрываешь первые тысячи франков несметного богатства. Тут уж ты можешь пуститься в любые, самые радужные мечты… И какая уверенность, какая вера в себя — разве это не прекрасно?! В любви, в делах, во всем, целые сутки все ему будет по плечу. И вот этот первый проблеск благосостояния, которым он обязан лишь воле Случая — кто знает, а вдруг он, и вправду, приведет к настоящему богатству.
Про азартные игры принято говорить, будто это пагубная страсть.
Что ж, возможно.
Хотя я всегда склонен немного не доверять нравоучительным сентенциям, которым так и не удалось стать поговорками.
Когда я слышу, что всякое излишество достойно осуждения, охотно соглашаюсь. Но коли уж считать пороком любое излишество, то и вовсе чураться игры тоже порок — ведь и это тоже чересчур.