Студийцы приняли этот вариант недоверчиво. На такое они и не собирались замахиваться. Но обрисованные Евгением Тарасовичем перспективы с большим спектаклем в декорациях и гриме дразнили воображение. «Хватит валять дурака, пора выходить на публику» — так закончил свою речь Евгений Тарасович.
— А может быть, дурака нам и нравится валять, — дерзко ответил кто-то из студийцев.
Евгений Тарасович на эту злоязычную реплику ответил назидательно. Он решил сразу и жестко все взять в свои руки. Театр ведь начинается не с вешалки, а с дисциплины.
— Искусство вещь серьезная, — сказал Евгений Тарасович. — Кто не хочет заниматься им серьезно, может уйти. Я предупреждаю, занятия будут проходить очень насыщенно, за очень небольшой промежуток времени нам надо нагнать все то, что вы запустили в своем дурачестве.
Евгению Тарасовичу и некогда было долго рассусоливать, он всегда помнил, что, несмотря на его моложавый вид и прямую гвардейскую спину, ему шестьдесят три года. Уже!
На следующем занятии распределили роли.
Евгений Тарасович вошел в гостиную, где сидели уже попритихшие студийцы, пододвинул стул к столу, положил перед собой пьесу и сказал:
— Мы будем играть знаменитую пьесу Константина Симонова «Парень из нашего города».
— Нам бы что-нибудь посовременнее, сегодняшнее!
— Пьеса Константина Симонова, — твердо выговаривая слова и придавая своему голосу те бархатистые интонации, которыми славился Великий актер, сказал Евгений Тарасович, — не потеряла своей актуальности и сегодня.
— А по мне, — сказал шофер дядя Володя, — нет ничего сегодняшнее Шекспира. Ведь Ричард Третий — это форменный террорист.
— Шекспира будем осваивать позднее. Есть еще вопросы? Нет вопросов. Тогда у меня вопрос. Пьесу Симонова знаете? Читали?
— По радио слышали.
— Надо мне ее читать?
— Нет, не надо, только список ролей прочтите.
— Очень хорошо, — сказала тетя Дуся, когда Евгений Тарасович зачитал список ролей, — я буду играть Полину Францевну, преподавательницу иностранных языков. Это по моему амплуа.
— Нет, тетя Дуся, — сказал Евгений Тарасович, — для этой роли у нас не хватит интеллигентности. — И тут же осекся: — Мы вас, тетя Дуся, назначим во второй состав.
Со вторым составом Евгению Тарасовичу по-настоящему работать было некогда. Все силы были брошены на основных исполнителей, но и здесь оказались свои трудности. Героиня была не столь подвижна, как хотелось бы, герой обладал стопроцентной типажностью, был широкоплеч, русоволос, привлекателен и мужествен, но чуть пришепетывал. Отдельные сцены приходилось прогонять по множеству раз, но Евгений Тарасович хорошо помнил рисунок спектакля, который когда-то ставил Великий актер, и поэтому знал, чего добиваться. Правда, самодеятельные артисты, разбалованные своей полуигрой при предыдущем руководителе, работали не очень увлеченно, но втягивались, и дело потихоньку двигалось. Второй же и третий утешительные составы постоянно скучали. Эти самодеятельные артисты все время сидели у стенки комнаты и придирчиво наблюдали за игрой своих более везучих коллег, впитывали в себя ценные замечания Евгения Тарасовича и мечтали тоже немножко попробовать поиграть. Уже в самом конце репетиций Евгений Тарасович давал немножко размяться и этим горемыкам, но больше для проформы, чтобы не обострять отношений, и все это понимали, конфузились, и от этого замыкались в себе, работали скучно, испуганно и постепенно от этого испуга, от неловкости, от равнодушного досадливого взгляда режиссера переставали являться на репетиции. «Может быть, это к лучшему, — думал Евгений Тарасович, — балласт, а к новому спектаклю мы наберем новых, свежих, отыщем, заманим. Народ наш многоталантлив. Святое поприще без героев не останется».
Спектакль все же лепился. Евгений Тарасович ходил гордый, чувствовал удачу, был на подъеме и вместе с Гортензией Степановной уже строил волнующие перспективы.
Под эти свои творческие успехи в будущем Евгений Тарасович выбил у дирекции деньги на заказ хороших, профессиональных декораций и костюмов в театральных мастерских областного драмтеатра. Но когда через несколько месяцев декорации были доставлены, установлены на сцене Дома культуры и в присутствии Артемия Флегонтовича Евгений Тарасович в пустом зале прогнал спектакль, реакция Артемия Флегонтовича была неожиданной.
Весь спектакль Артемий Флегонтович смотрел внимательно, в нужных местах воодушевлялся, но после того как занавес упал и несколько зрителей: хоровик, методисты, баянист Дома культуры и, наконец, он сам — не просто вежливо, но от души похлопали артистам и руководителю студии, он, Артемий Флегонтович, отвел Евгения Тарасовича в сторону и сказал: