Мы со Старым переглянулись и одновременно высунулись из двери. Миг, когда мы открыли огонь, навечно останется в моей памяти. Спусковой крючок плавно привёл в действие смертоубийственный механизм. Защёлкал затвор, выбрасывая на пол опустошённые гильзы. Ствол автомата полыхнул и выплюнул на волю сразу несколько пуль. Отдача слабо ударила прикладом в плечо. Кожу на правой щеке слегка обожгло пороховым пеплом, а сребристый дымок заполонил весь предбанник, пропитывая горелым запахом одежду и стены.
Пойманный на мушку боец упал на асфальт. Ещё через миг рухнули двое. Условия были почти идеальными, и мы расстреливали врагов, будто в тире. Они пытались отстреливаться, но стены оружейного склада были надёжным укрытием, в то время как на плацу было прятаться негде. Не прошло и десяти секунд, а отряд убийц уже истекал кровью на сером асфальте и лишь трое уцелевших бандитов изо всех убегали в сторону разрушенного КПП. Добить их не вышло. Патроны закончились очень не вовремя, а Старый отстрелялся ещё раньше, чем я.
— Шева, дай магазин, скорее! — закричал я так громко, как только мог.
Ребята уже толпились в предбаннике, заряжали автоматы, а на столе блестела россыпь патронов. Капитан возился со снайперской винтовкой. Шева не отреагировал: то ли не слышал, то ли просто растерялся, но время мы упустили, и тройка уцелевших врагов скрылась на улице за обломками дежурной части.
Капитан собрал винтовку и прилёг под стеной. Как раз тогда из-за горящих развалин выскочили двое стрелков. В руках они держали гранатомёты.
«Ну, всё! Конец… патронов нет и снять гранатомётчиков некому!» — подумал я в ужасе.
Два выстрела снайперской винтовки грянули почти синхронно, острой болью отозвались в ушах и даже слегка оглушили. Оба гранатомётчика завалились на спины. От сердца сразу же отлегло. Враги затаились. Наступило затишье. Больше никто из них не рисковал выходить из укрытия, чтобы не словить пулю из укреплённой оружейки.
Короткая очередь срезала бойца, что показался из-за развалин. Капитан без промаха снимал самых опасных головорезов с тяжёлыми стволами, остальных расстреливали мы, меняя друг друга у двери, чтобы не тратить драгоценных мгновений на перезарядку. Плац усеяли мертвецы.
— Так мы их всех перебьём, — разбавил напряжённую тишину Медведь. В перестрелке он не участвовал, но и без работы не остался. Пол вокруг него усеяли заряженные магазины, которые он вместе с Тимом и Рыжим подкидывал остальным.
— Глаза разуй! — наверное, слишком резко выпалил я. — Как бы нам здесь самим не остаться!
— А чего? — влез Рыжий. — Позиция у нас, что надо… вон, сколько их там уже приголубили.
— Думаешь, они так и будут наседать? На дежурку взгляни. Одни руины остались! Как бы не сделали то же и с нами.
— Вряд ли, — тяжело вздохнул капитан. — Если бы могли, уже наверняка зарядили бы по нам чем-то убойным. Сколько бойцов мы угробили? А они всё штурмуют и глупо теряют людей. Нет, я думаю, что тяжёлые игрушки у них просто закончилась. Но это не значит, что всё хорошо.
Слушая капитана, все ребята притихли:
— Мы контролируем только двор. Если они… даже не так — когда они обойдут нас по улице за забором, станет очень жарко.
Ну и дела, хуже не придумаешь. И кто напал — непонятно. Штурмовики носили серую, камуфлированную форму без знаков различий: ни погонов, ни шевронов — поди, догадайся кто такие, и чего им нужно.
— Твою мать! — выругался капитан, просматривающий двор через прицел на винтовке. — Этого я боялся больше всего.
Я взял бинокль и осторожно высунулся из двери. Тут же нахмурился и едва не выругался следом за Игорем Викторовичем. К нам шагала делегация из пяти человек. Первым шёл Яков. За его телом прятался крепкий верзила, толкал пленника и прижимал к его виску пистолет. Вот только заложников нам сейчас и не хватало.
— И что нам теперь делать? — глядя на капитана, спросил Крас.
Саня Яковлев был из нашего взвода. Его, вместе с остальными ребятами, Игорь Викторович отпустил в казарму. И вот теперь он был заложником у?.. да Бог его знает у кого.
— Так, без паники, — рыкнул капитан. — Посмотрим, что из этого выйдет. Пока не скажу, оружие не опускать — это приказ! Лично пристрелю идиота, что посмеет ослушаться.
От слов Игоря Викторовича мороз прокатился по коже. Тем временем, конвой приближался всё ближе.
— Рассредоточьтесь по складу. Оружие в боевую готовность. Крапивин, Тимохин и Полевиков — вас это тоже касается.
Цепочка переговорщиков остановилась в дюжине шагов от двери оружейной. Яков и его конвоир стали ближе других: