— Бойцы? Ты серьёзно? — хмыкнул Бернис, продолжая копаться в котелке ложкой. Есть ему было в тягость. — Да десяток моих пехотинцев легко бы разогнали весь этот сброд.
— Эх… так и есть, — тяжело вздохнул Пули. — Но других у нас нет, и в битву вам придётся вести только этих.
— Битвы не будет — наша история закончится бойней. Халирцы — вояки знатные. Они разобьют нас в два счёта, — не поднимая глаз, равнодушно протянул граф.
— Тот ли это Бернис Моурт, которого я знаю с пелёнок? Сир, не рано ли вы сдались на милость судьбы? Помнится, я никогда не учил вас опускать руки. Да и сир Готри всегда хвалил вашу силу. Негоже славному воину сдаваться так скоро.
Бернис окинул пожилого наставника тяжёлым взглядом, но отвечать не решился. Пули был прав, но легче от его слов графу не становилось.
— Помните, что ваш покойный батюшка любил повторять?
— Пока мы живы — врагам покоя не будет, — повторил Бернис любимую поговорку отца.
— Мудрейший был человек. Вы очень на него похожи, сир. Да — быть может нас мало!.. быть может мы не так сильны, как должно быть защитникам родной земли. Но у нас есть вы. Нас ведёт самый известный керрийский герой. Персонаж песен и сказок — живая легенда. Эти люди… — Пули указал рукой на костёр, да балагуров, что его обступили. — Они идут на верную смерть и не знают надежды на спасенье и славу. Но теперь с ними вы, сир. Потому, каждый пройдоха из нашей маленькой армии знает, что свою жизнь он продаст очень дорого. Вы нужны им. Вы нужны всей Керрии.
От тех слов Бернис загрустил ещё больше. Пули был прав: много невинных ещё остались жить на керрийской земле, их нужно спасти — если не разбить кочевую орду, то хотя бы задержать войско разбойников как можно дольше в Крильисе. Так у людей будет время подготовить знатные укрепления, спрятать жён и детей — сберечь самое ценное в жизни мужчины. Раз Бернису выпало бить варваров первым — так тому и быть. Вся Керрия, да что там — весь север будет смотреть на осаду Угрюмой. Как бы там ни было, а пасть в славной битве куда лучше, чем сгинуть в застенках дворцовой темницы, или на плахе. Кто знает, быть может пришло время для новых песен?
В дорогу выступили с рассветом, хотя светает в лесу куда позже, так что выспались от души. Завтрак готовили на скорую руку. Потом быстро собрали пожитки и вернулись на тракт. Несколько хисок сонные люди шагали в тиши, пока дремота от них полностью отскочила и стали слышны басистые разговоры.
— Сир, а что будет с прошлым командующим? — пробубнил Пули, что ехал по правую руку от графа.
— А что с ним? — обернулся к нему Бернис.
— Ну, это ведь Морди Клот.
— И что?
— Сир, вы разве не помните, кто это? — удивился Пули.
— Нет.
— Кхм… простите за глупость, сир, вы в то время, видно, ещё не вернулись с Мельдинской войны. Морди купец, он приехал в Алланти из какого-то захудалого баронства на севере. Денег у него, говорят, было столько, что и сам король брал взаймы.
— Тот ублюдок задолжал всем подряд, — прошипел Бернис, сжимая поводья.
— Эм… да сир. Так вот: Морди Клот купил большой шпиль по соседству с вашим столичным имением. Как сейчас помню, что слуги его частенько к нашим захаживали. Конюху приглянулась Луна — кухарка — да и просто так, посплетничать девки всегда ведь не прочь… — Подмигнул Пули Бернису. — Так вот, однажды и принесли они сплетни страшные о господине своём: мол… тот в подвале барак пыточный обустроил, и по ночам девок портит в пыточной той. Да каждый раз мучает новых, а утром тела вывозили в телегах с навозом. Сир Готри как узнал про соседа такого, так в ярость пришёл — в городе тогда чуть меньше десятка молодок пропали — так велел схватить Морди и в темницу его заточил до суда.
— Вину его доказали?
— Да, только казни сир Готри так и не добился. Элла просто забрал все деньги того борова, а самого ублюдка выслал в Крильис. Ещё спустя два лисана король подписал грамоту, в которой назначил Морди Клота лордом-защитником Угрюмой крепости. Ходили слухи, что перед ссылкой тот боров успел золотишка припрятать, вот и купил себе тёплое место.
— Я казню его, — спокойно, не оборачиваясь, обронил Бернис. Ни один мускул не дрогнул на лице воина, словно речь шла не о человеке, а о праздничном храсе.
— Эм… сир, нужно бы всё как-то представить для воинов, — заёрзал вдруг Пули в седле.
— Нечего тут представлять. Я новый лорд-защитник. Моё слово — закон. Ни один насильник не будет больше топтать нашу землю, коль я проходить буду рядом. Насажу того храса на копьё тем самым местом.
— Ох… и кто ж меня за язык только тянет? — тяжело вздохнул Пули. — А может…