А время, действительно, было трудное. Если бы не театр, что стало бы с Марусей?
ДОКТОР: – Вы задаёте слишком много риторических вопросов.
– Потому что это вопросы, на которые и вы с вашим опытом ответить не сможете.
После «Бальзаминова» новых ролей не было. Но это было очень кстати. Потому что надо было растить мальчика. На Лиговке в бывшем магазине «Океан» стояла очередь на пять часов за мороженым хеком, через дорогу – такая же очередь за кефиром. Обе надо было отстоять одновременно, постоянно перебегая через дорогу. К счастью, ещё не совсем развалился кинологический отдел ДОСААФ, и для породистых щенков продавали кости едва родившихся телят. Ехать на общественном транспорте приходилось через весь город, в конец Ленинского проспекта. Там на улице, на морозе стояла своя очередь. Набирала Маруся килограмм по двадцать за раз, чтобы надолго хватило, тащила, естественно на себе, а потом варила домашнюю тушёнку.
Однажды дружественные немцы прислали продовольственный паёк для артистов: по две коробки круп и консервов на нос.
Деньги, привезённые из Швейцарии, все сэкономленные, Маруся умудрилась растянуть на год. Подарки и сдуру купленные в Корее шмотки – отнесла в комиссионный. Потому что кроме пустой квартиры у Маруси ещё и дача появилась.
В 88-году в ВТО распределяли участки для садоводства. Подруга Лори уговорила взять: – Это же вложение капитала! Ну взяла участок и взяла. Приехала взглянуть из любопытства, благо от станции пешком два с чем-то километра. Найти свои кровные шесть соток на огромной буро-чёрной равнине, на которой редкими кустиками росла только болотная трава с белыми пуховыми шапочками, да грозными надолбами торчали неперегнившие корни было очень трудно. Вдалеке на этой внеземной равнине какой-то дяденька сколачивал домик из разбитых на плашки ящиков, да работала лопатой тётка в красных шароварах.
Марусин участок нашёлся сразу за дяденькой кумом-Тыквой, а тётка оказалась подругой Лианой, которая с энтузиазмом закричала: – Маня! Окно в окно будем жить!
Как известно, артисты, отличающиеся умом и практицизмом, увидев это мёртвое поле, обрадовались: – ведь ничего не надо корчевать! А то, что это было реликтовое озеро, с поверхности которого финны до войны вывезли весь плодородный торф, а на оставшемся расти не может ничего, – это выяснилось намного позже. Тут же стали строиться, кто из чего мог – в основном из списанных декораций. Очень живописное вскоре было зрелище: на пространстве без единого кустика сразу можно было увидеть издалека, кто из какого театра. Бывшие балерины и оперные певцы с невиданным даже для стахановского движения энтузиазмом орудовали ломами и лопатами, вытаскивая из кислой мёртвой субстанции неперегнившие стволы. А вокруг уже роились спекулянты всех мастей, сбывая тяжёлые бетонные блоки и всяческий ненужный строительный хлам. Надо было торопиться: после очередной реформы доллар понёсся вверх, а потом (буквально, в пустыне Кара-Кум) заработанные рубли – стремительно обесцениваться. Маруся металась: то ей обещали строительный вагончик, то – бытовку, которую привезут и сразу поставят, но обещали – обманывали. Прошёл ещё год. И тут подруга Лиана завела ценное знакомство: сама поехала за брёвнами в Кингисепп, а Марусю отправили в Подпорожье, где, якобы, ещё можно было купить брус по советским ценам. Три поездки, шесть часов туда, шесть – обратно на автобусе. Там – поговорить минут пять-десять, подписать бумаги, заплатить, получить чек, поболтаться часа четыре, и назад, чтобы к полуночи выпасть из автобуса. – Пожалуйста, мужчины, не обманите одинокую актрису, будьте милосердны! Но русский мужичок западло для себя считает не обмануть интеллигентку. Смотрит на тебя голубыми чистыми глазами: – Маруся! Зуб даю! Всё щас будет лучше всех! И обманывает с наслаждением.
Брус, который из Подпорожья по государственной цене везли аж почти под Выборг (за перевозку и солярку денег никто не спросил), был снаружи ровненький, а внутри связки – винтом, бракованный.
Вот и дом, который по знакомству ставил местный бармен со своими поварами, стал избушкой на курьих ножках, так же как и дом подруги Лианы, как она и говорила: – Окно в окно!
Чего это стоило, не рассказать, факт тот, что простой в театре пришёлся кстати, Маруся была по горло занята и похоронного набата не слышала. А уж когда появился Мальчик, дом за городом стал насущной необходимостью.