Маруся, занятая своими делами, не знала, что Сергеич спился. Да и поверить в это было трудно: железный Сергеич! Почему? Никто не знает. Может, ферменты, справляющиеся с алкоголем, не вырабатывались. Такое бывает. Но дело не в этом. Мало ли у кого плохо с ферментами. Это для докторов. Дело в другом. Его мама умерла, а папа снова женился, и Коля стал никому не нужен, со всеми своими незаурядными мозгами. И – главная проблема питерских мальчиков и девочек – отсутствие жилплощади. Провинциалы поселялись в общежитиях, а потом получали свои законные восемь-десять квадратных метров. С этого можно было начинать! Мы, Питерские, живущие под родительской фамилией, ни на что права не имели. Девочки без собственного жилья не рассматривались в качестве невест, мальчикам было намного хуже. Создать семью, будучи в полной зависимости от жены и её родителей? Как это? Сергеич – с детства лидер, вдруг оказывается никем, человеком, не способным завести и обеспечить ?… Говорят, что и в армию он пошёл, потому что не имел права на общежитие, а жить было негде. А ещё идеализм, максимализм, ну, наш полный набор, неумение идти на компромиссы, ловчить, выгадывать… Бросился под электричку, гроб не открывали. На поминках делали общую фотографию, на которой, залив горе, все уже улыбались. Только Абраша на балконе рассказывал Марусе то, что знал о последних днях Сергеича, и ещё иногда на балкон выходила никому не интересная последняя его женщина, та, которая любила, пыталась спасти и больше всех не могла смириться с потерей.
АБРАША
Он был среди нас, как не от мира сего: всегда любящий, всегда понимающий, прощающий… У него были идеи, которые иногда удавалось воплотить, но тут же находились те, кто эти идеи присваивал, даже самые близкие, включая жену, которая всем ему была обязана, поднялась, обворовав очередного своего шефа, и с презрением давала работу уже уставшему бывшему мужу, который, как всегда, был талантлив. Вечная история: деловитые и наглые используют талантливых нестяжателей… Но в рамках одной семьи… Когда и ребёнок общий…Абраша не боролся за свои права, говорил – да ладно!.. и выпивал. Как и многих, водка примиряла его с миром. Он умер легко и красиво: вошёл в прохладную реку, поплыл, вздрогнул и пошёл на дно…
ДУБРОВСКИЙ
Маруся увидела его впервые в аккуратненьком пальто с каракулевым воротником – мальчик из хорошей семьи. В юности был любвеобилен, первым женился, первым стал отцом. В «Муху» не поступил, стал завсегдатаем «Сайгона», бродил по городу, философствовал, искал смысл жизни, то пробовал наркотики, попав в компанию какого-то таинственного «Солнышка», то изучал японскую культуру. Без работы, почти без денег, он как-то вполне комфортно существовал, время от времени поселяясь к кому-нибудь из друзей, становясь как бы членом семьи. От жены ушёл, чувствовал себя свободным и независимым, что было несложно, поскольку родители продолжали содержать взрослого сына.
ПИСЬМО
«Ожидание и надежда увидеть нечто за поворотом судьбы.
Вероятность! Жизнь – вероятность. (пусть это эпиграф)
Ты моя вся, потому что ничего не хочешь дать. За это я беру тебя всю. Создаю из звучания тебя, твоих губ, волос, рук, взгляда. Создаю тебя из тебя, но другую, не просто живую – любимую.
Послушай, когда тебе будет очень, совсем больно, вспомни. Я всегда на коленях перед тобой. Как раскаявшийся мальчик, как седой, седой старик перед цветком, как в ту ночь, всегда смотрю тебе в глаза и вижу, как рождается из боли твоя улыбка – ещё печальная. Я желаю её до неистовства, наконец, она расцветает, и будит во мне такое страдание, что всё: небо, я, всё становится восторгом и мукой.
Я для тебя – рождающей боль.
Прошу тебя, пиши мне каждый день хоть слово. Я должен знать каждый день, что ты есть.
Владимир.»
ДОКТОР: – Ну, просто Захер-Мазох!
– Да нет, конечно. Дубровский любил себя, и все эти выкрутасы, полагаю, были только развлечением его бессонных ночей, или, в самом деле, вызваны каким-то лёгким наркотиком. И, конечно, никакой такой роковой ночи с Марусей не было.
Потом он любил Гугу, потом ещё кого-то… Потом женился на Марусиной подруге, родил сына и влюбляться перестал. Про Марусю однажды сказал: – «Ну, надо же, тут сидит целое благородное собрание – никому не даст! И вдруг появляется какой-то мизерабль…!»
«Хиппы запоздалые», – тоже его выражение. В уникальном сборнике рассказов о «Сайгоне», – очень хороший его рассказ.