Мэн-цзы
Предисловие Л. Н. Меньшикова Перевод с китайского, указатели В. С. Колоколова
ПРЕДИСЛОВИЕ
О «Мэн-цзы» в переводе В. С. Колоколова
Древнекитайский философ Мэн Кэ (372–289 гг. до н. э.), известный больше как Мэн-цзы – «Учитель Мэн», считается самым блестящим представителем конфуцианского учения после его основателя Кун Цю (также Кун цзы, Кун фуцзы, «Учитель Кун», 551–479 гг. до н. э.), известного в Европе под его латинизированным именем Конфуций. Учение Конфуция им самим нигде систематически не изложено и дошло до нас в передаче учеников, сопоставивших свои записи и скомпоновавших из них книгу «Суждения и беседы» («Лунь юй»), из которой мы, собственно, и знаем, что сказал Учитель по тому или иному поводу. Цельная по общему смыслу суждений, композиционного единства она не составляет. Адептам учения – и в не меньшей степени его исследователям – приходится отыскивать разбросанные по разным частям книги высказывания Учителя на нужную тему и, лишь сопоставив их, делать уже обобщающие выводы. Тем не менее именно «Суждения и беседы» – первое, что должен изучать (а ранее – выучить наизусть: китайская старая наука не признавала приблизительного знания) тот, кто хочет приобщиться к этому учению. К сожалению, конфуцианские классики если и имеются в русских переводах, то или устаревших[1], или малоудовлетворительных. Из всех европейских переводов сравнительно надежными до сих пор считаются переводы Джеймса Легга прошлого века[2], к ним чаще всего обращаются за справками читатели конфуцианской классики и исследователи конфуцианства. Понятно поэтому стремление многих ученых заново перевести конфуцианскую классику на современном уровне науки. Таков перевод древнейшей «Книги песен» («Ши цзин»)[3], где переводчик А. А. Штукин постарался соединить поэтическое переложение с точностью передачи реалий и – насколько это возможно – особенностей китайского стихосложения. Труд А. А. Штукина до сих пор является единственным полным стихотворным переводом этого древнейшего памятника китайской поэзии на европейские языки. Новый перевод «Суждений и бесед» («Лунь юй») начал акад. B. М. Алексеев[4], но остановился на третьей главе. Предшествующим переводам В. М. Алексеев дал следующую весьма выразительную оценку: «<...> и это предприятие (перевод китайских классиков. – Л. М.) в научном и даже литературном порядке <...> на русском языке еще и не начиналось, ибо школьные подстрочники В. П. Васильева (,Лунь юй", часть II „Китайской хрестоматии"; „Ши цзин", часть III „Китайской хрестоматии") с выпиской слов, переводами и примечаниями, и их едва ли чем-либо улучшившие переводы П. С. Попова („Изречения Конфуция и других лиц", „Китайский философ Мэн-цзы") едва ли могут подходить под ту или другую рубрику»[5].
Много позже, уже в наше время, два перевода «Суждений и бесед» (оба неполные) представили В. А. Кривцов и И. И. Семененко, а «Мэн-цзы», также в выдержках – Л. И. Думан[6]. Однако и эти переводы трудно признать удовлетворительными, в частности, из-за малоубедительных концепций их авторов. В. М. Алексеев (все в той же работе) советовал, во избежание произвольных истолкований, обращаться к комментариям, составленным авторитетами неоконфуцианского этапа развития конфуцианства, такими как Чжу Си (ИЗО– 1200) или У Чэн (1249–1333), и в своей неоконченной работе систематически это проделал.
В числе китаеведов, стремившихся представить русскому читателю новые адекватные подлиннику переводы конфуцианской классики, был синолог старой классической школы, наш современник, Всеволод Сергеевич Колоколов (1896–1979)[7]. Он родился в Кашгаре в семье С. А. Колоколова, драгомана, а потом и консула российского консульства в Кашгаре и еще позже – генерального консула в Мукдене. Как старый русский интеллигент и дипломат С. А. Колоколов считал, что его дети должны знать язык народа той страны, в которой они живут (что, конечно, не исключало и знания европейских языков). Поэтому В. С. Колоколов был сначала определен в китайскую школу, где не только овладел китайским языком как родным, но и прошел весь курс китайской школьной науки. Не оставалась в пренебрежении и Европа: среднее образование В. С. Колоколов получил в американском колледже в г. Фучжоу. А в ., после возвращения семьи в Петербург, стал лицеистом Александровского лицея. В результате В. С. Колоколов освоил не только китайский, но и английский, французский, немецкий, арабский, узбекский языки, а также классическую латынь. В ., после Февральской революции, лицей был закрыт, и выпуск не состоялся. В. С. Колоколов поступил в ускоренную школу прапорщиков при Павловском пехотном училище в Петрограде и по окончании, в сентябре, был направлен в Тверь, в состав 196-го запасного пехотного полка. Во время Октябрьской революции полк (бывший в числе защитников Зимнего дворца) был расформирован, и В. С. Колоколов уехал в деревню, на родину жены, в Кашинский уезд. Там он служил секретарем волостного совета, но вскоре, в ., при первой мобилизации в Красную Армию вступил в нее добровольцем.
1
Таковы учебные переводы акад. В. П. Васильева в его «Китайской хрестоматии» (4.2. Лунь-юй. СПб., литогр. А. Григорьева, 1868);
2
3
« Ши цзин» («Книга песен») / Изд. подгот. А.А. Штукин и Н.Т. Федоренко. М.: Изд-во АН СССР, 1957 (Сер. « Литературные памятники»). Впоследствии перевод А.А. Штукина неоднократно переиздавался как в полном виде, так и в избранных образцах. А.А. Штукин, начавший свой перевод в 30-е годы, в . был арестован и провел в тюрьмах и ссылках без малого двадцать лет. Тем не менее он не оставил своей работы и сумел довести ее до конца. О Штукине и его работе см. в статье:
4
См.: Новый метод и стиль переводов на русский язык китайских древних классиков //
6
«Лунь юй» / Пер. В.А. Кривцова; «Мэн-цзы» (Избранные места) / Пер. Л.И. Думана // Древнекитайская философия: Собрание текстов в двух томах. Т. М.: Мысль, 1972 (Сер. «Философское наследие»);
7
Излагаемые данные о В.С. Колоколове взяты из библиографической справки, составленной для Архива востоковедов (АВ) при СПбФ ИВ РАН сотрудником этого архива К. В. Дубковым.