Нелицеприятность – это же почетное звание, дарованное небом, это спокойное прибежище для людей. Оставаться лицеприятным, когда никто не препятствует сделаться нелицеприятным, – вот в чем неразумие. Тяжкой повинностью людей являются лицеприятность, неразумие, неучтивость, несправедливость. Повинный человек, стыдящийся исполнять повинность, подобен мастеру, изготовляющему луки, или мастеру, изготовляющему стрелы, которые стыдятся делать их.
Если стыдишься исполнять эти повинности, то нет ничего лучшего, как сделаться нелицеприятным.
Нелицеприятность – это то же, что стрельба из лука. Стреляющий сперва принимает правильное положение, а затем уже стреляет. Если при выстреле стрелок все же не попадает в цель, он не обижается на того, кто одержит победу над ним, и обращается к самому себе в поисках причины неудачи, вот и все.
3.8. Мэн-цзы говорил:
– Цзы-Лу был таким, что когда люди указывали ему на его ошибки, то он радовался, а Юй был таким, что когда слышал доброе слово, то кланялся в ноги.
В этом отношении великий Шунь проявил себя еще больше. Добро для него было общим со всеми людьми, он следовал за ними, не щадя себя; с радостью заимствовал у них все, чем мог бы совершить добро. Он сам пахал, собирал жатву, лепил гончарную посуду, рыбачил. Он достиг того, что стал властителем Поднебесной только благодаря заимствованию всего доброго у людей и ничем иным.
Кто заимствует у людей все то, чем можно совершить добро, тот и есть творящий добро для дюдей. Потому-то для добропорядочного мужа нет ничего большего, чем делать добро людям.
3.9. Мэн-цзы говорил:
– Бо-И был таков: не своему государю он не служил, не со своим другом он не дружил, у дурных людей (правителей. – В. К.) на утренних приемах не выстаивал, с дурными людьми дружественных речей не заводил.
Выстаивать на утренних приемах у дурных людей и заводить речи с дурными людьми для него было все равно, что если бы он сел в угольную пыль, облаченный в парадные одежды и надев парадный головной убор.
Вникая в его сердце, питавшее отвращение ко всему дурному, думаю, что, стоя рядом с поселянином, у которого головной убор был бы надет не ровно, как полагается, он, стыдливо поглядев на него, отошел бы прочь, словно опасаясь запачкаться от него.
По этой причине он не принимал даже тех владетельных князей-чжухоу, ездивших к нему с приглашениями на службу, среди которых были желающие научиться его уменью вести споры. А то, что он не принимал даже и таких, означает, что он не придавал никакого значения поступлению на службу.
Лю-Ся Хуэй был таков: он не стыдился состоять на службе при алчном правителе, не считал унизительным занимать должность мелкого начальника. Продвигаясь вперед по службе, он не скрывал своей просвещенности и обязательно руководствовался своим путем. Он не роптал (обижался. – В. К.), когда оставался не у дел, не жаловался, когда бывал в беде и нужде. Потому-то он говорил так: «Ты живи сам по себе, а я буду жить сам по себе! Хоть расстегнутый и даже голый, если ты станешь подле меня, как может быть, чтоб этим ты запачкал бы меня?!»
Вот почему он чувствовал себя со всеми непринужденно, но не терял самого себя (т. е. своего достоинства. – В. К.).
Когда его удерживали и оставляли жить, он оставался.
То, что он оставался, означает, что уходу он не придавал никакого значения.
Бо-И был узок во взглядах, а Лю-Ся Хуэй – неугодливым. Добропорядочный муж в своих взглядах из такой узости и неугодливости не исходит.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Гун-Cунь Чоу
Часть вторая (14 статей)
4.1. Мэн-цзы говорил:
– В военном деле благоприятное время, зависящее от Неба, уступает выгодам местности, а выгоды местности уступают согласию людей.
Представим себе город, стены которого имеют в длину три ли, с укрепленными предместьями в семи ли от него. Ты окружил этот город и пошел на приступ, но не одолел его.
То, что тебе удалось окружить его и пойти на приступ, безусловно, имеет отношение к использованию благоприятного времени, зависящего от Неба. Однако то, что ты все же не одолел, означает, что благоприятное время от Неба уступило выгодам местности, в которой расположен город.
Но вот представим себе, что стены городские – не скажешь, что невысокие, рвы у городских стен – не скажешь, что неглубокие, оружие и доспехи у бойцов – не скажешь, что неострые и непрочные, зерна и провианта у них – не скажешь, что немного, однако защитники города изыскивают разные предлоги и покидают его. Это означает, что выгоды местности уступили согласию людей.
Потому я и говорю: поселяй народ, не прибегая к ограждению его прочными границами; укрепляй владение, не используя горы и бурные реки; возвеличивай мощь Поднебесной, не применяя преимущества в оружии и доспехах.