Мечтать не вредно, парень.
Домой я вернулся в полночь. Слегка подшофе.
Я едва притронулся к ужину — жесткому цыпленку за пять сотен, — и теперь в животе бурчало, а голова кружилась, потому что я выпил больше, чем собирался. Галстук-бабочка развязался и съехал набок. На атласном отвороте смокинга осталось пятно от крем-брюле. Откуда оно тут взялось, черт побери?
Завтра учебный день, и Пэту уже полагалось лежать в кровати, как остальным членам семьи. Но он сидел за столом в гостиной, разложив вокруг себя учебники, и корпел над домашним заданием по японскому. Я вошел в комнату, стараясь идти прямо, чтобы не выдать своего состояния, и он отбросил с глаз прядь волос.
Он всегда ужасно злился, когда считал, что я выпил больше, чем нужно.
— Продолжаешь праздновать? — спросил он, постукивая по столу шариковой ручкой.
Я вдруг осознал, что несу в руке сумку с бутылкой шампанского и чем-то еще. Я заглянул внутрь. «Что-то еще» было сияющим золотым ухом, укрепленным на подставке из стекла и хрома. Моя награда. Награда за шоу. Я поставил бутылку и приз на стол, стараясь не задеть домашнюю работу Пэта.
— Поздравляю, — проворчал он, слегка смягчившись. — Шоу победило. Ты победил.
Но он снова нахмурился, увидев, что я снимаю фольгу с горлышка бутылки.
«Один стаканчик перед сном», — подумал я.
— Разве завтра шоу нет? — спросил он. — Я думал, у тебя завтра съемка.
— Я буду в полном порядке.
— А я думал, с возрастом похмелье переносится тяжелее.
Я снял фольгу и теперь возился с проволочкой.
— Так говорят.
— Значит, тебе действительно должно быть тяжело, — резюмировал он. — Тебе уже сорок.
Я остановился и взглянул на него. На его лице была ухмылка, которая всегда выводила меня из себя.
— Но мне еще нет сорока, — возмутился я. — Всего лишь тридцать девять лет и девять месяцев.
Он поднялся из-за стола.
— Тебе почти сорок, — повторил он и сердито выдохнул, как умеют только подростки.
Он вышел на кухню, я поставил на стол неоткрытое шампанское. Все верно. Завтра эфир. Распить бутылку посреди ночи не самая лучшая идея.
Пэт вернулся со стаканом воды и протянул его мне.
— Обезвоживание, — подхалимски сказал я, пытаясь вновь завоевать его расположение. — Мое тело совершенно обезвожено.
— Твои мозги тоже, — сухо ответил он и принялся собирать учебники.
Я понял, что он не ложился спать, потому что ждал меня. Затем он о чем-то вспомнил:
— Кто-то звонил. Спрашивал тебя. Какой-то старик. Он ничего не захотел передать.
— Странно, — удивился я. — У нас вроде нет знакомых стариков?
— В смысле, кроме тебя?
Я глотнул воды и последовал за ним. Он обошел дом, выключая свет, и проверил, заперта ли входная дверь.
Я смотрел, как он проверяет нашу безопасность. Жена и дочери спали наверху, и на мгновение мне вдруг показалось, что наша семья снова сократилась и мы остались только вдвоем. Последняя лампа погасла.
Я не сказал ему, что видел его мать.
На следующий день, когда он вернулся из школы, мы отправились на большой поросший травой пустырь в конце улицы.
Площадка для игр — так называлось это место, без грамма иронии. Там был участок, залитый бетоном, где какая-то потерянная цивилизация когда-то построила детскую площадку, уставленную качелями, горками, каруселями и прочими чудесами. Но все это давным-давно пришло в запустение, разрушилось вандалами и инспекторами по охране труда, и сейчас площадка для игр была местом, где можно лишь погонять мяч, выгулять собаку или получить по голове после наступления сумерек.
— Три раза — и домой? — спросил я, удерживая футбольный мяч на лбу и чувствуя, как с него падают комья грязи.
Пэт, сидя на траве, шнуровал бутсы.
— Тебе придется забить мне, — сказал он.
Мы сняли с себя спортивные куртки, бросили их вместо стоек ворот, и я улыбнулся, увидев, что Пэт делает упражнения на растяжку. Он был высоким для своего возраста, неуклюжий подросток с длинными руками и ногами, и казалось, что он сам удивляется тому, как быстро растет. Но он выглядел так, как хотел. Он выглядел как вратарь. И я думал, что в этом году его возьмут в школьную команду, но знал, что об этом лучше не упоминать.
О некоторых вещах лучше не говорить.
Я ударил по мячу, Пэт прыгнул и перехватил его в воздухе. Раздались насмешливые аплодисменты. Мы повернулись и увидели группу подростков, которые оккупировали две скамьи, стоявшие в лучшем месте площадки для игр. Ребята были чуть постарше Пэта. А может, просто менее воспитанные. В основном парни, но было и несколько девчонок. Один из парней выглядел гораздо старше остальных, скорее мужского, чем мальчишеского сложения, и тень его бородки странно смотрелась на школьном пиджаке. Компания поглядывала на нас, сидя на спинках скамей и поставив ноги на сиденья.