— Тогда доложите Элтону, пожалуйста.
На том конце видимо попали под впечатление того, что кто-то называет дворецкого по имени, поэтому после учтивого:
— Одну минуту. — Прозвучал сигнал разрыва связи.
И правда, буквально секунд через шестьдесят калитка отворилась, и из неё вышел мужчина лет тридцати пяти в форме частной охраны с красивыми, крутыми нашивками на рукаве.
— Проходите, мэм. — Отошел он с прохода и придержал дверь.
— У меня в машине багаж, — ступила на территорию «Джо-Мэри» Тэсс и остановилась.
— Хорошо. — С готовностью кивнул охранник. — Куда его доставить?
«Интересно, что ему такого сказал Уизервилль, что он так предупредителен?» — мельком подумала Констанция.
— К боковой двери с витражом, если можно.
— Эм… это та, что с цветным стеклом? — махнул рукой на дом мужчина.
— Да.
— Хорошо, мэм.
— Спасибо. — Тэсс кивнула и медленным шагом направилась по дороге.
Итак, она опять здесь, в Мэн, в «Джо-Мэри», и если бы ей сказали, кому будет обязана этим очередным головокружительным виражом своей жизни, никогда бы не поверила.
На застывшую со сковородой в руке в дверях дома в Дублине Констанцию, Даррен фон Дорфф посмотрел как на полоумную — с удивлением и опаской и даже рефлекторно отстранился. Но быстро вернул себе самообладание, да и девушку тоже взглядом призвал к адекватности.
— Я сделал тебе много зла, Тэсс, — говорил он чуть позже в гостиной миссис Смурфит, уже после того как пришел мистер МакГрегор, и Констанция отдала-таки ему злосчастную посудину. — И не прошу за него прощения. Но если со мной по-хорошему, я в долгу не остаюсь.
Девушка молчала и поглядывала на сына, который лежал на диване и, ни о чем не подозревая, мял в ладошках прозрачную пластиковую игрушку с разноцветными жидкостями внутри.
— Я здесь на своём самолёте по делам в Лондоне, — продолжал между тем мистер Дорфф. — Возвращаемся мы с друзьями домой через день. Летим не в Нью-Йорк, а в Чикаго, но не это важно. Предлагаю вам лететь с нами. Ради тебя мы посадим самолёт в Огасте. — Мужчина не был особенно мил и не превратился в доброго домашнего дедушку, а остался отстранённым деловым человеком, но Констанция даже с неким облегчением абстрагировалась от его интонаций и, проигнорировав форму, сосредоточилась исключительно на содержании.
И оно ей очень нравилось.
— Пострадала Джокаста, страдает Андрей, страдаешь ты, страдает он — показал подбородком на Айса Даррен, — страдаю я. — Ладонью, плотно обтянутой кожаной черной перчаткой, он погладил свой округлый, параболообразный подбородок. — Племянник отдал мне трость и деньги…
При этих словах Тэсс нешуточно подпрыгнула на диване и намертво вцепилась испуганным, ошеломлённым взглядом в глаза собеседника.
— Да-да, — вкрадчиво кивнул мистер Дорфф. — Андрей отдал мне трость. Сам. — И тут же нахмурился. — Но он такой… засранец. Может отомстить. И даже всадить нож в спину.
Тэсс возмущенно зыркнула на Даррена.
— Не удивляйся, — с покровительственной ухмылкой мотнул головой мужчина. — Ты его просто не знаешь. А он ведь… делец. — Картинно возвёл руки к небу Даррен. — Акула. Если не сожрать его, он сожрёт тебя и переварит без изжоги. Моя школа, — с грустной улыбкой ткнул он себя отогнутым большим пальцем в грудь. — Поэтому, в моих интересах сделать так, чтобы он не пожалел о своём шаге.
Констанция не поверила Даррену, но в самолёт с ним всё-таки села.
Она ожидала, что мистер Дорфф с друзьями на борту будут полулежать в расслабленных позах в презентабельных креслах в дорогих офисных костюмах и с важным видом разговаривать о делах и заключать многомиллионные сделки. Но вместо этого мужчины после взлёта разложили какой-то небольшой столик посреди салона, уселись вокруг него и принялись пить виски, есть холодные закуски, играть в карты и травить какие-то несусветные байки о рыбалке, охоте и любовницах. Они всё время просили прощения у присутствующей дамы за пошлятину и мужскую прямолинейность, но тут же продолжали с того, на чём «покраснели». Отмалчивался и не спешил хлестать алкоголь только мистер Дорфф, объясняя тем, что «свою цистерну» он уже выпил и довольно давно. Даррен сидел и наблюдал за Айсом.
Кстати, младший Дексен тоже был в ударе. Постоянный хохот и весёлые интонации заразили оптимизмом даже его нордическую, капризную натуру. Он рвался в компанию, перебывал на руках у всех без исключения, стучал красивой крышкой от французского коньяка по столику и с готовностью улыбался. Хоть и искренне не понимал, почему вон тому дяде можно блестящую электронную сигарету, хоть и не доказано, что он хороший мальчик, а ему, Айсу, нельзя. А ведь он примерный и, вообще, почти идеальный.