1
Между кайзером и царем
И сделаю города ваши пустынею… А вас рассею меж народов…
А оставшиеся из вас, Я вселю робость в их сердца на землях их врагов, и будет преследовать их шорох листа, и обратятся они в бегство, бегство как от меча…
Менахем Бегин родился 16 августа 1913 года, в канун Первой мировой войны, в семье Зеева-Дова и Хаси Бегин. Позднее он напишет, что родился в самую войну и что его детство прошло в польском городе Брест, находившемся «на поле сражения между армиями царя и кайзера»[4].
Он был младшим из троих детей семейства; сестра Рахель родилась в 1907 году, а брат Герцль — в 1910 году. Рахель писала в своих воспоминаниях: «Менахем по рождению был из числа „Унесенных ветром“. Война разорвала наш мир. В отличие от меня или нашего брата Герцля, у Менахема не было детства. Он даже не помнил своих дедушку и бабушку. Он не знал ничего»[5].
Но что он вскоре познал в эти военные годы — так это горести человека, лишенного гражданства, и ощущение собственного бессилия. В 1915 году Брест (известный также как Брест-Литовск или, на идише, Бриск) был захвачен Германией у России. В 1918 году он вошел в состав недолго просуществовавшей Белорусской Народной Республики. В 1919 году город был снова захвачен Польшей, и еще дважды переходил из рук в руки во время советско-польской войны (1919–1921).
Первая мировая война вынудила семейство Бегин оставить Брест. Они поселились в заброшенном деревенском доме; Хася Бегин с младшим сыном Менахемом раз в месяц отправлялись в лес, чтобы заготовить топливо, и немецкие солдаты обычно подвозили их по пути[6].
Однако отец Менахема, Зеев-Дов, решил, что детям не следует прозябать в глуши, и снял жилье в ближайшем городе, Кобрине, хотя и не смог найти там работу. Семейство оказалось в крайней нужде. Тем не менее Менахем с теплотой вспоминает об этом времени:
Наш дом был полон счастья, света и любви. Мои родители обладали замечательным чувством юмора, и мы, дети, унаследовали, в числе прочего, и этот дар. Мы всегда были окружены друзьями, и наши две комнатенки всегда были полны детским смехом. В суровые осенние дни крыша протекала, но мы не падали духом. Мы умели обращать в шутку даже наши страдания[7].
Такой жизненный опыт помогал Бегину легче переносить те годы, когда он пребывал в заключении, прятался на конспиративных квартирах и скрывался от врагов. В 1918 году Зеев-Дов вернулся в Брест, и в 1919 году к нему присоединилась семья. Город, в котором оказался шестилетний Менахем, лежал в развалинах. Еврейская община в массе своей распалась; от полумиллиона до миллиона (по разным оценкам) евреев было изгнано из своих домов и из города только за то, что они были евреями[8].
Однако, в отличие от многих еврейских общин, проживавших на территории Российской империи и фактически прекративших свое существование, еврейская община Бреста в послевоенное время смогла вернуться к жизни. Население Бреста насчитывало 50 тысяч человек, и почти половину из них составляли евреи. В городе было несколько десятков действующих синагог. Функционировало немало еврейских организаций, заботившихся о бедных, больных, вдовах и сиротах. «Бикур холим» предоставляла нуждающимся продовольствие и медикаменты по символическим ценам; организация «Женское сообщество» снабжала женщин из бедных семей молоком и продовольствием; в городе имелся дом сирот, где дети получали образование и овладевали ремеслами. «Фонд справедливости» давал бедным торговцам и ремесленникам беспроцентные ссуды[9].
Зеев-Дов Бегин учился в Брискской ешиве рабби Хаима Соловейчика и помогал отцу в принадлежавшей семье деревообделочной мастерской[10]. Брискская ешива славилась своими традициями, ставившими разум превыше эмоций и требовавшими неукоснительного соблюдения еврейского закона во всех его деталях. Однако, несмотря на полученное в ешиве образование, Зеев-Дов не отличался склонностью к формальным строгостям; он определил для себя особые, самобытные принципы религиозной жизни — своего рода сочетание благоговения с неприятием традиционных обыкновений; такой подход оказал сильнейшее влияние на его младшего сына. Так, вопреки традиционным запретам в Йом Кипур, Зеев-Дов требовал от своих детей чистить зубы перед молитвой — ведь как иначе они могут говорить с Богом? Когда Рахели, сестре Менахема, потребовалось подписать университетские документы в шабат, она с ужасом представила себе нарушение запрета на письмо в субботний день. Однако Зеев-Дов сказал ей: «Получение знаний равноценно сохранению жизни. Так что подписывай!»[11].
4
Seth Lipsky, «The Peacemaker»,
5
Ned Temko,
7
Menachem Begin, «Horay» [Heb.], MBC digital archives. http://db.begincenter.org.il/he-il.
8
Eric Lohr, «The Russian Army and the Jews: Mass Deportation, Hostages, and Violence During World War I»,
9
M. Kaplan, «The Jews of Brest in the 19th Century», trans. Dr. Samuel Chani and Jenni Buch. In Brisk de-Lita:
10
Avi Shilon,