Читать онлайн "Мэнцзы" - Мэн Кэ - RuLit

4) Если стыдишься (быть рабом), так лучше будь гуманным[45].

5) Гуманист подобен стрелку. Стрелок сначала выпрямляется, а потом уже пускает стрелу; выпустив и не попав в цель, он не ропщет на победившего его, а только старается отыскать причину неудачи в самом себе[46].

Ст. VIII.

1) Мэн-цзы сказал: Когда говорили Цзы-лу, что он ошибся, он был рад,

2) Юй, когда слышал от кого добрые речи, то кланялся тому.

3) Великий Шунь шел (в этом отношении) далее Юй'я и Цзы-лу. Он считал добро общим достоянием людей; оставлял свои убеждение и следовал убеждением других и с радостью заимствовал у других то, что считал хорошим[47].

4) Начиная с того времени как он занимался хлебопашеством, гончарным делом, рыболовством и до того времени, когда сделался императором Шунь только заимствовал от других[48].

5) Учиться у других делать добро, это значит помогать другим делать его. Поэтому у благородного мужа нет ничего выше, как помогать другим делать добро[49].

Ст. IX.

1) Мэн-цзы сказал: Бо-и не хотел служить государю, который был ему не по душе; не хотел иметь общение с тем другом, который был ему не по душе; не хотел находиться при дворе порочного правителя и говорить с дурными людьми. Находиться при дворе дурного правителя и говорить с дурным человеком, это было бы для него то же, что в придворном костюме и придворной шапке сидеть в грязи. Развивая чувство его отвращения ко всему дурному я думаю, что, если бы ему пришлось стоять с простолюдином, у которого шапка надета не прямо, он удалился бы от него задрав голову, как будто бы ему угрожала опасность загрязниться. Поэтому, если бы кто-либо из князей, вслед за красноречивым письмом, прибыл к нему, то он не принял бы его и непринятие его произошло бы от того, что он считал бы зазорным для себя отправиться к нему[50].

2) Лю-ся Хуй не стыдился дурного князя, не пренебрегал быть малым чиновником. Поступив на службу, не скрывал своих достоинств, непременно проводил свои принципы. Не роптал, когда терял службу; не горевал, когда находился в стесненных обстоятельствах. Поэтому и говорил: «Ты — это ты, а я — это я; хотя бы ты находился подле меня полуобнаженный, или совершенно голый, как можешь ты опозорить (загрязнить) меня». На этом основании он, с довольным видом, водил с такими людьми компанию, не теряя своего достоинства. Когда его удерживали, он оставался; и оставался он будучи удерживаем, потому что считал зазорным уходить[51].

3) Мэн-цзы сказал: Бо-и, человек был узкий, а Лю-ся Хуй — небрежный. Благородный муж уклоняется как от узости, так и от небрежности[52].

ГЛАВА II. Гун-сунь-чоу, Часть 2.

Ст. I.

1) Мэн-цзы сказал: Благоприятные условия времени, посылаемые небом, не стоят выгод, представляемых местностью; а эти последние не стоят человеческого единения (согласия)[1].

2) Городок с внутреннею стеною в 3 ли (1 1/2 версты) в окружности и с внешнею в 7 ли осажден, но не взят. Для того, чтобы окружить и атаковать его необходимо заручиться от неба благоприятным временем. Однако то, что он не взят указывает, что, посылаемое небом, благоприятное время не стоит выгод, представляемых землею[2].

3) Но, вот город с высокими стенами, с глубокими обводными каналами, с сильным и отличным вооружением и с большим запасом хлеба, а оставлен людьми, которые удалились из него. Это указывает нам, что выгоды представляемые местностью не стоят человеческого согласия[3].

4) Поэтому и говорится: Народ отделяется не границами, снабженными насыпями; государство крепко не естественными преградами, представляемыми горами и горными реками; вселенная (империя) приводится в трепет не качеством вооружение. Тот, кто усвоил (гуманные) принципы, имеет много помощников; утративший же эти принципы имеет их мало. При крайней беспомощности родные возмущаются против государя, а при крайней многопомощи вся вселенная покорна ему. Представьте-ка себе того, кто с покорною ему вселенною нападает на того, против кого возмутились его родные. Поэтому гуманный государь не поднимает оружия, но, если поднимет его, без сомнения, одержит победу[4].

Ст. II.

1) Мэн-цзы готов был отправиться к (Ци'скому) князю на аудиенцию, как последний прислал человека с следующим заявлением: Я (князь) хотел отправиться к вам с визитом, но простудился и не могу выходить на воздух. Завтра утром у меня будет прием. Не знаю можете ли вы доставить мне удовольствие видеть вас? Мэн-цзы отвечал посланному: я нездоров и не могу отправиться во дворец[5].

2) На другой день Мэн-цзы отправился для выражение соболезнование к Ци'скому вельможе Дун-го; тогда Гун-сунь сказал: вчера вы по болезни отказались (отправиться во дворец), а сегодня отправляетесь с визитом соболезнования. Пожалуй, что это неловко? Мэн-цзы ответил: Вчера я был болен, а сегодня выздоровел. Почему же мне не отправляться с выражением соболезнования[6] ?

3) Князь прислал человека осведомиться о здоровье и лекаря. Мэн-Чжун отвечал им: Вчера, когда последовал княжеский приказ, Мэн-цзы был немного нездоров и потому не мог отправиться во дворец. Сегодня ему немного получше и он поторопился отправиться во дворец. Не знаю дошел ли он теперь. Вслед за этим он послал несколько человек перехватить Мэн-цзы по дороге и сказать ему: Прошу не возвращаться домой, а отправиться во дворец[7].

4) Мэн-цзы вынужден был отправиться ночевать к Цзин Чоу, который сказал ему: Дома связь между отцом и сыном, а вне дома между государем и подданным составляет два великих отношение между людьми. В отношениях между отцом и сыном главным принципом является любовь, между государем и подданным — почтение. Я видел почтение князя к вам, но не видел каким образом вы выражаете почтение к князю? Мэн-цзы сказал: Ах! что это вы говорите? Между Ци'сцами нет ни одного человека, который бы говорил с князем о гуманности и справедливости. И это не потому, чтобы они не считали гуманность и справедливость прекрасными; они в душе говорят: стоит ли с таким человеком толковать о гуманности и справедливости? Вот что. Таким образом, нет непочтения больше этого. Я же не смею излагать перед князем ничего кроме принципов Яо и Шуня. Из этого следует, что Ци'сцы почитают князя менее меня[8].

5) Тогда г. Цзин сказал: Нет. Это не то, что я разумел. В книге церемоний сказано: Когда отец зовет, надобно исполнять безмолвно и моментально; когда князь приказывает позвать, не ожидают пока заложат экипаж. Вы положительно имели намерение отправиться во дворец, но, услышав приказ князя, не осуществили этого намерение. По этому правилу, как будто, выходит несоответствие[9] ?

6) Как можно так объяснять? Цзэн-цзы сказал: «По богатству никто не может сравниться с владениями Цзинь и Чу. Ну, они с своим богатством, а я с своею гуманностью, они с своими титулами, а я с своею справедливостью. Чем же я беднее их?» Каким образом это может быть несправедливым, когда Цзэн-цзы говорит об этом? Это указывает, что вероятно в этом заключается особый смысл. Во вселенной есть три повсеместно уважаемых предмета: титул, возраст и добродетель. Из них при дворе выше всего знатность, в деревне возраст, а в содействии по управлению народом, в пропитании и воспитании его — добродетель. Каким же образом тот, кто имеет одно из этих качеств, может небрежно относиться к тому, кто обладает двумя[10] ?

7) Поэтому государь, намеревающийся совершить великие деяния, без сомнения будет иметь министров, которых он не будет призывать к себе; а если захочет посоветоваться с ними, то будет отправляться к ним. Тот же, кто не питает такого уважения к добродетели и такой любви к их учению, не заслуживает того, чтобы с ним работать[11].

8) Поэтому Чэн Тан сначала учился у И-иня, а потом уже сделал его своим министром; благодаря этому он без труда достиг царской власти. Князь Хуань сначала учился у Гуань Чжуна, а потом сделал его своим министром; благодаря этому он без труда занял первое место между удельными князьями[12].

9) В настоящее время владения имперских князей равны и доблести их однородны; ни один из них не в состоянии превзойти другого, и это только потому, что они любят делать министрами тех, которых они учат, а не тех, у которых они учились бы[13].

10) Что касается отношений Чэн-тана к И-иню и князя Хуань к Гуань-чжуну, то они не осмеливались призывать их к себе. Если уже Гуань-чжуна нельзя было призывать, то тем менее того, кто не является Гуань-чжуном[14].