Перекресток
Петербургская весна, как всегда, начиналась поздно, Посветлело и поднялось небо. Пронзительные морские ветры охватили кольцом город, закружились по улицам, взломали невский лед. Зима уходила медленно. Только в мае позеленели многочисленные скверы, парки, сады. В жаркое время выпускных экзаменов некогда следить за переменами погоды, поэтому белые ночи первого лета свободной самостоятельной жизни, пришли неожиданно. Торжественным актом закончилась для Дмитрия Ивановича целая полоса жизни, опять он был один, опять надо было ближайшее будущее строить заново.
Товарищи, к которым привык за пять лет, разъехались, а сам он, оставаясь при институте, занял совершенно иное положение. Он не был больше студентом, и это давало непривычную свободу располагать своим временем, бывать где угодно и когда угодно, не боясь ни надзирателей, ни инспекторов, ни даже самого директора. Оставленный при институте, он избавлялся этим от материальных забот, но подготовка к экзамену на степень требовала от него большой, серьезно усидчивой и целиком самостоятельной работы. Здесь не могло быть руководства, только изредка дружеский совет, расположенного к нему профессора Воскресенского. Дмитрий Иванович сознавая, что эта работа является не только подготовкой к экзамену, но и подготовкой к жизни, не страшился ее, а наоборот, относился к ней с предельным вниманием и ответственностью.
Дмитрий Иванович поселился на Петербургской стороне, в квартире за табачной лавочкой вместе с Вышнеградским — товарищем своим по институту. К двадцати одному году он стал молодым человеком высокого роста, мало чем напоминавшего удивленного столичным блеском мальчика, пять лет назад приехавшего с матерью в Петербург.
Непривычна сидела на нем первая, после казенных тужурок, своя одежда. Жиденькая, молодая бородка делала его старше своих лет, синие глаза смотрели сосредоточенно, а розовое лицо маменькиного баловня побледнело и похудело от постоянной болезни. От этого же еще не окончательно установился голос, но в нем уже можно было уловить все те внезапные переходы с низких нот на высокие, почти в крик, и те «рыкания», которые впоследствии и завораживали аудиторию и запугивали своей неожиданностью непривычных слушателей. Но пока голос, даже в простом разговоре, приходилось сдерживать. Здоровье, несмотря на перемену режима и возможность быть больше на воздухе, — не поправлялось. Все чаше повторялись кровохарканья, укладывая надолго в постель и истощая молодой организм. Чахотка была констатирована. На Дмитрия Ивановича друзья стали смотреть как на умирающего, и доктор Здекауер, петербургская знаменитость и впоследствии лейб-медик, настоятельно отсылал на юг, не ручаясь впрочем и там за его жизнь. Северное лето после тяжелой весны не принесло облегчения, и Дмитрии Иванович принужден был принять предложенное ему место учителя гимназии в Крыму, в Симферополе.
За два года до окончания Дмитрием Ивановичем института в 1853 г. началась Крымская война. Экономические предвестники ее появились еще в 30-х годах, с того времени, когда Россия особенно интенсивно стала расширять свои рынки на Востоке. Начав завоевание Азии неудачным походом Перовского на Хиву в 1839 г., русские стали появляться в Афганистане на самых границах Индии, обнаруживая тенденции расширяться и впредь, как в направлении английских колоний, так и предвосхищая, где возможно, появление английского капитала.
Торговые же отношения между Англией и Россией, такие интенсивные в XVIII веке, к середине XIX почти совсем прекратились. Случилось это, с одной стороны, благодаря колоссальному падению цен на европейскую пшеницу, с другой — благодаря необыкновенно расширившейся после войны 1812 г. русской промышленности, поощряемой протекционистским таможенным тарифом. Россия, вывозившая прежде в Англию в большом количестве хлеб, и ввозившая к себе английские изделия, преимущественно мануфактурные, теперь нуждалась уже не в ввозе, а в расширении рынков для своей мануфактурной продукции. Таким образом, российский капитализм приобрел всю экономическую целеустремленность и тенденции развитых его форм. Высокие ввозные таможенные пошлины давали возможность отечественной индустрии монополизировать внутренний рынок, и, не довольствуясь его емкостью, увеличивать рынки, как путем завоеваний, так путем расширения сферы государственного влияния.
Такая политика России никак не устраивала английскую торговлю, не менее заинтересованную в рынках, но часто наталкивающуюся на агрессивность русского капитала. Борьба с расширением России стала серьезной проблемой английского капитализма и проблему эту разрешить можно было только войной. Но Англия оттягивала войну не желая рисковать только своим флотом и лишенная по крайней мере, временно, французской революцией 48-го года, континентальных союзников.