Лида тянула меня за руку и кричала на меня. У нее был! красивые зубы, и она показала их все, когда она потянула меня и кричала: «Сюда, Ник! Под алтарем! Выход есть.
Она не хотела копов больше, чем я. Никто из нас не мог сделать другому ничего хорошего в мешке. Мы побежали к алтарю, переступая через тела и поскользнувшись в крови. Я подумал, что Ватерлоо должно было выглядеть примерно так на следующее утро.
Некогда было считать убитых и раненых, даже если бы я хотел, и некогда было им помочь. Черной девушки не было видно. Проклятый козел тихо стоял в стороне, жевал ветки и листья и созерцал бойню спокойными золотыми глазами. Барабанщик повалился на свой барабан, все еще дергаясь, и оба mamaloi и papaloi были мертвы в своей крови.
За алтарем был открытый люк. Там была лестница и далеко внизу слабый проблеск желтого света. Лида отпустила меня и спустила свои стройные длинные ноги на лестницу. «Давай», - выдохнула она. "Быстрее быстрее! Полиция будет здесь в любую секунду ».
Она была так права! Я сунул «люгер» обратно в кобуру на поясе и пошел за ней. Мне посчастливилось найти выход, и я знал это. Если есть что-то, что Хоук ненавидит, так это арест одного из своих агентов и необходимость отвечать на множество вопросов. Или не отвечать на них, что может привести к осложнениям.
Лестница заканчивалась длинным коридором. Он был тускло освещен, а по верху проходили обмотанные асбестом паровые трубы. Я снова почувствовал дрожь отдаленного поезда метро. Я подумал, что это будет Broadway IRT.
Лида Бонавентура похлопала меня по руке и мрачно улыбнулась мне своими чудесными зубами и сказала: «Давай, Ник! Бежать!"
Она повернула направо и побежала. ее длинные ноги сверкали в фактурных чулках под мини-юбкой. Я пошел за ним. По мере того как мы бежали, гул метро становился все громче.
Говорят, всегда можно узнать что-то новое, и сегодня вечером я узнал. Я узнал, что очень многие здания в Нью-Йорке связаны далеко под землей дверями, ведущими из одного подвала в другой и из одного подвала в другой. Если у вас есть ключи от этих дверей или вы можете сделать так, чтобы они оставались незапертыми, вы можете пройти адски долгий путь под землей. Как мы это сделали сейчас. Пока живу, у меня нет желания видеть другую котельную. Там были туннели, крысы, сырые пустынные места, мусоросжигательные печи, прачечные и складские помещения с грудами тлеющих сундуков.
Мы видели одного парня. Один. Худощавый смуглый мужчина, жевал окурок сигары и смотрел, как мы пробегаем мимо.
Лида заговорила с ним. «Закройте за нами, Хосе! Вы ничего не видели ».
Я подумал, что этот ребенок посторонний. Он знает, о чем она. Теперь все, что мне нужно было сделать, это выяснить, что она собиралась, и принять это оттуда. Единственное, чего я не мог сделать - доверять ей. Не больше, чем той козе вон там.
Прошло около получаса до того, как мы подошли к поверхности. Все это время мы бежали или быстро шли, и Лида не сказала больше пары слов. Типа: «Торопитесь!»
Я знал, что сейчас нам не грозит большая опасность быть арестованными, и я начал задаваться вопросом, из-за чего она так вспотела. Я решил, что пока мы в достаточной безопасности. Она этого не сделала. Она продолжала бежать и подзывать меня, и у нее выступил пот, блестевший на ее коже с молоком. На ней были какие-то дорогие духи, смешанные с ее потом. Пару раз, когда мы замедляли ход и сближались, я вспомнил, как она коснулась меня там, незадолго до того, как обрушилась крыша. Я подумал, что что-то, возможно, можно было бы с этим поделать. Но сейчас было не время для шалости. . Мы бы увидели.
Нашим последним подвалом был большой жилой дом на 79-й и Вест-Энд-авеню. Неплохо, если учесть, что мы начали на 84-й улице в Амстердаме, в том, что когда-то было ирландским баром, принадлежавшим джентльмену по имени Тулан, а теперь это штаб-квартира HIUS. Гаитяне в США.
Лифт был опущен, и где-то я мог видеть огни и слышать быстрое наложение испанского языка. Лида провела меня вокруг открытого лифта и поднялась по лестнице в вестибюль, такой же тихий, темный и почти такой же большой, как собор. Ее высокие каблуки цеплялись за черно-белую плитку, когда мы прошли через стеклянную дверь и вышли на Вест-Энд. Это была приятная ночь, мягкая и теплая в середине апреля, необычная для города в это время года.
Мы пошли к углу на 79-й. Было чуть больше одиннадцати, и было много машин. Множество пустых такси курсирует по Вест-Энду. Я перебрался между Лидой и обочиной и взял ее за руку. Она улыбнулась мне, а затем рассмеялась.