– А где вы отдыхали?
– На Кифероне.
Лорд Тонатоса разочаровано хмыкнул:
– Какое банальное место. Здесь я могу гарантировать вам гораздо больше экзотики.
– Спасибо. Экзотики мне вполне хватает в рабочее время. В отпуске я предпочитаю банальности.
Их разговор неожиданно прервали. Вошедший в ложу человек в синей форме таможенника почтительно положил на колени лорду Тонатоса продолговатый деревянный ящик, при виде которого Сова с трудом заставила себя усидеть в кресле. Ящик был ей хорошо знаком – это была ее собственность, о которой Сова в суматохе последних дней совершенно забыла. Надо было перегрузить все свое имущество с «Водолея» на Главную базу, но Магистр так торопил ее с вылетом, что уладить дела накануне она просто не успела. А между тем Сова, невзлюбившая типовые планировки квартир, в которых ей доводилось жить на базах Ордена, самое ценное из своих вещей хранила на корабле. В том числе – выкованный по индивидуальному заказу в торговой фактории Скорпиона легкий и изящный обоюдоострый боевой меч. Единственное и неповторимое личное оружие, обошедшееся Сове в немалую даже по федеральным меркам сумму. Роскошные ножны, обтянутые кожей, берегли клинок от чужих взглядов, но Сове этого показалось недостаточно, и она запрятала свое сокровище в деревянный футляр с двумя старомодными механическими замками.
Сейчас замки оказались спиленными, так что лорд Тонатоса без труда открыл верхнюю крышку и запустил руки внутрь. Сова демонстративно кашлянула, не в силах больше терпеть посягательств на свое имущество.
Он обернулся и, как показалось Сове, издевательски поинтересовался:
– Вы не против?
– Против, – резко ответила она. – Но раз уж вы спилили замки, то мое разрешение вас вряд ли интересует. Неужели сложно было додуматься и попросить ключ?
Вероятно, лорд Тонатоса не привык, чтобы ему перечили, поэтому гневную реплику Совы он проигнорировал, коротко приказав:
– Покажите мне его.
Она продолжала сидеть.
– Иначе я возьму сам, – пригрозил он, видя, что она не двигается с места.
Пришлось подняться. Сова с благоговением извлекла из ящика ножны, погладила пальцами слегка потускневшую кожу, обхватила ладонью рукоять и осторожно, на пару сантиметров обнажила клинок, блеснувший в лучах прожекторов яркой вспышкой отраженного света. От страха вдруг лишиться своего меча ей захотелось поскорее убрать его с чужих глаз назад в ножны, вложить ножны в футляр, закрыть деревянную крышку и не выпускать ящик из рук до тех пор, пока не минует нависшая над ее сокровищем опасность экспроприации.
Но у лорда Тонатоса были другие планы. Он требовательно протянул руку и Сова, понимая, что дальнейшее сопротивление даст лишь жалкую отсрочку, но не отвратит угрозы, с ненавистью глядя на его длинные пальцы, отдала наконец оружие. Как бы глупо ни смотрелась сейчас обида, Сова уже ничего не могла с собой поделать: где-то в носу засвербело совершенно несвоевременным предощущением слез, она почувствовала, что, чего доброго, может уронить честь мундира и развеять миф о безупречной выдержке офицеров Ордена, и отвернулась к трибунам.
На арене тем временем творилось такое, чего Сове никогда прежде видеть не доводилось. Пока она препиралась с диктатором, торжественная часть давно закончилась, экраны над амфитеатром успели познакомить зрителей с результатами жеребьевки, и теперь на замкнутом круге красного песка в окружении пяти огней раскланивались перед публикой десятка два фигур, облаченных в комичное подобие доспехов времен Римской империи. Публика приветственно шуршала флажками.
Лорд Тонатоса решил, что ее увлекло представление.
– Это показательные выступления, – любезно пояснил он.
Сова обернулась.
Вероятно, лорд Тонатоса считал себя тонким ценителем холодного оружия. Сейчас он держал на коленях ее меч с такой же аккуратностью, с какой любящий отец держит своего первенца, и любовался заточкой. Потом примерился к рукояти, прошелся пальцами по рисунку крестовины. Увидев, каким ревнивым взглядом Сова наградила этот процесс, он понимающе улыбнулся, убрал меч в ножны и протянул их хозяйке. У нее вырвался вздох облегчения.
– В показательных выступлениях нет той остроты, ради которой сюда толпами валят любители впрыскивать адреналин в кровь, – сообщил ей лорд Тонатоса. – Но через полчаса начнутся настоящие бои. У моих букмекеров сейчас самая жаркая пора. В прошлом году ставки на финал переплюнули недельный оборот моей товарной биржи.
Сова промолчала, крепко прижимая к себе вновь обретенное сокровище. Речь лорда Тонатоса, с этими его притяжательными местоимениями – «мои букмекеры», «моя биржа» – заставляла опасаться, что и ее оружие легко может стать «его мечом».
– Не хотите принять участие в настоящей схватке? – неожиданно поинтересовался у нее диктатор.
– Нет, – коротко ответила она.
– Почему? Мне казалось, что владелец такого меча должен ценить его в деле, а не в виде красивой побрякушки, упрятанной в ящик, как в гроб. Хотите еще одну сделку?
– Нет.
Сова начинала подозревать, что потеря меча – не самая большая неприятность, которая может с ней приключиться.
– И тем не менее, – игнорируя ее возражения, продолжил лорд Тонатоса, – я уверен, что сделка состоится. Я предлагаю вам освобождение десяти заложников по вашему выбору в обмен на единственный выход на арену.
– Нет.
Она понимала, что ее слова ничего не значат для человека, привыкшего развлекать себя манипулированием людьми с той же непринужденностью, с какой другие развлекаются раскладыванием пасьянсов.
– Вы не верите моему слову?
Сова пыталась найти хоть какой-то предлог, чтобы достойно отвергнуть навязываемую ей авантюру.
– Не верю, – сердито буркнула она, предчувствуя, что этим дело не закончится.
– Раз уж вы столь привязаны к своему мундиру. – заметил лорд Тонатоса, – я бы хотел по случаю проверить один исторический миф, с ним связанный. Говорят, что воины Ордена великолепно владеют холодным оружием. Или к женщинам это не относится?
Сова неопределенно пожала плечами.
– Значит, не желаете? – Он критически прищурился. – А что если я изменю условия сделки? Если я убью нескольких заложников ввиду вашего острого несогласия?
Она заскрипела зубами от злости и бессилия хоть что-то изменить. Может, прибегнуть к лести?
– Вы представлялись мне достаточно рациональным политиком, – тщательно подбирая слова, начала она. – Достаточно здравомыслящим, чтобы дорожить жизнями заложников. Они вам нужны для другого.
– Не вам судить о моей рациональности, – оборвал он. – Я не бросаю слов в пространство. Итак?
– Зачем вам мое согласие? Вы же можете выкинуть меня на арену силой.
– Могу, – согласился он. – Но я хочу видеть схватку, а не убийство. И я не люблю долго уговаривать. Вы хотите, чтобы я отдал приказ?
Сова мысленно пересчитала все «за» и «против».
– Хорошо, – сквозь зубы согласилась она. – На внешней орбите сейчас болтается крейсер Ордена. Вы отправляете туда десять заложников по моему выбору. Их там встречают, пересчитывают и сообщают об этом мне. После этого я выхожу на арену.
– И будете драться до победного конца? – живо спросил он.
– Как получится, – сухо ответила она.
Он довольно рассмеялся.
– А вы мне нравитесь, – заявил он. – Вы паникуете, но не сдаетесь. Это плохое качество. Для женщины. Не волнуйтесь. Я гарантировал посланнику личную неприкосновенность. Так что ваше согласие хотя бы формально должно быть добровольным. Если вашей жизни будет угрожать опасность, я вынужден буду остановить поединок. Но предупреждаю: я сделаю это только в том случае, если буду уверен, что вы деретесь в полную силу. На пределе. На грани. Поединок обычно длится до смерти или серьезного ранения одного из противников. Но для вас я могу изменить правила. Однако помните, ваша жизнь будет у меня в руках.