Сова промолчала. Симаргл, вероятно, принял ее молчание как согласие – и продолжил:
– Управление реальностью сходно с творческим озарением. И для такого озарения вам придется расстаться с привычным рационализмом своего сознания. Наиболее успешный способ сделать это – ввести в вас в состояние гипноза, отключить левое, критическое полушарие мозга, и тогда правая, творческая его половина начнет устанавливать свои собственные связи между предметами и явлениями. Только этот уникальный сплав в сознании даст вам власть видеть разные уровни действительности. Для этого – огонь, для этого – ритм и вибрация. Для этого вы будете делать все то, что я сейчас скажу.
Теперь он воздействовал на нее и голосом. Неважно, что он говорил (хотя его речь объясняла происходящее), важно как: негромкий вроде бы баритон с вдруг прорезавшейся легкой хрипотцой легко перекрывал ритм барабанов, резонируя, казалось, от самих стен храма
«Ведь загипнотизирует, – думала Сова, старательно контролируя собственное дыхание и сердцебиение. – Как понять, в трансе ты или еще нет? Сопротивляться? Но ведь есть методики, где от сопротивления пациента ничего не зависит. Да и зачем? Зачем просить об обучении, если не можешь рискнуть и воспользоваться предложенным?»
Сердцебиение замедлялось. В глазах давно уже висела красная пелена: в огненном кругу Сове больше не на что было смотреть, и можно было только закрыть глаза. Но добровольная слепота казалась опасной. Теперь барабанный грохот комком пульсировал в горле, словно приступ приближающегося кашля. И каждый вдох горячего, пахнущего травами воздуха, получался жадным, грудным, глубоким.
– Огонь легко поддается нашему воздействию, гораздо легче, чем люди, – голос Симаргла казалось, против воли усыплял бдительность. – Стоит лишь установить с ним связь и в этой связи – свое главенство. Протяните руку. Коснитесь пламени.
То, чего Сова ни за что не сделала бы вчера, сегодня представлялось вполне естественным. Пламя не обожгло руки. Наоборот, собственная ладонь была горячее пламени.
– Пройдите по кругу. Погладьте огонь.
Сова спокойно сделала шаг вперед и двинулась по часовой стрелке, обходя огненный круг изнутри. Голос слегка толкал ее в спину, поторапливая, заставляя ускорять движения.
– Этому огню три тысячи лет. Он настолько старше вас, что даже не заметит, если вы в нем сгорите. Реальность старше вас на миллионы столетий. Для того чтобы она вас заметила, ее мало погладить. Для начала вы потушите этот огонь, которому всего три тысячи лет.
Ей казалось, что расширившимися зрачками она теперь видит так много света, что его яркость способна выжечь сетчатку. Сова с трудом Моргнула, чувствуя режущую сухость.
– Остановитесь, – приказал голос. – В пакете – новая одежда. Старую – в огонь.
Сова без колебаний расстегнула молнию комбинезона и принялась расстегивать пуговицы на рубашке. Но в эту минуту неожиданная мысль заставила ее споткнуться на полпути, выбив из состояния глубокой внутренней сосредоточенности– Это была поверхностная, совершенно не важная в этот сакраментальный момент мысль, но именно она вдруг выдернула Сову в прежнюю, неуправляемую, но объяснимую рациональную действительность. Сова могла раздеться без всякого смущения: на Земле обнаженное человеческое тело давно не было предметом табу. Но она не могла раздеться без смеха, потому что на правом ее плече несмываемым маркером рукою Командора был нарисован генеральский погон, а на спине, на уровне лопаток этой же рукой была оставлена надпись: «Не стреляйте в тайного агента: он шпионит, как умеет». Этим предупреждением Командор напоминал ей об осторожности и о четырех пулях, полученных на Кифероне. Дорисовать второй погон Командору не пришлось, потому что Сова к этому моменту успела прочитать на упаковке с маркерами предупреждение о несмываемости чернил. За прошедшую со времени проделки Командора неделю чернила все же побледнели, но не исчезли.
Сова представила, что эту надпись прочтет Симаргл, и едва не прыснула. Почему-то каждое раздевание на Тонатосе грозило ей непредвиденными осложнениями. Впрочем, стена пламени была высотой в человеческий рост и Сова понадеялась, что Симаргл не разглядит наглядную агитацию на ее теле.
Внутренний смех вернул ей прежний самоконтроль, но, к ее удивлению, не оборвал нового, странного чувства раздвоенности. Сознание текло параллельными потоками: в одном потоке Сова действовала, в другом – наблюдала В одном – интуитивно чувствовала происходящее, подчиняясь ему, в другом – анализировала.
Начатое обучение нужно было закончить. Мог ли Симаргл знать о произошедшей в ней перемене? Она не собиралась сообщать ему об этом, а стало быть, ритуал придется доиграть до конца.
Переодеться в белое? Пожалуйста
Барабаны ускорили бой. Хриплый голос Симаргла тащил в глубину, играл обертонами на каждом произнесенном звуке. Сова только училась тому, чем он владел в совершенстве.
– Нельзя подчинить реальность, не находясь в ней, не погружаясь в нее, – внушал тем временем ее наставник. – Только полностью запутавшись в ее нитях, можно дернуть за некоторые из них.
Жар огня облизал открытые участки тела Белый джемпер и брюки сменили старый комбинезон с рубашкой. Старые вещи полетели в огонь. Новая верхняя хламида приятной тяжестью легла на плечи.
– Чтобы заставить огонь погаснуть, нужно сначала заставить его гореть. Нужно воздействовать на него, сжечь в нем хоть прядь волос, хоть кусок ненужной ткани. Нужно вмешаться в его жизнь и лишь потом – изменить ее. Нужно разделить действительность на два пути, так же как вы только что разделили сознание. На одном огонь горит, на другом – погас. И выбрать между ними.
Сова «действующая» прикрыла глаза, сосредоточиваясь на своем выборе. Сова «наблюдающая» осталась с открытыми глазами.
– Огонь подчинится, – уверил ее Симаргл. – У него нет своей воли. Только ваша. Ваш выбор?
Стена пламени заколебалась, пошла прорехами черных пустот.
– Выбор! – гневно приказал Симаргл, видя результат ее сомнений. – Это же так просто! Орел или решка!
Три тысячи лет – слишком много, чтобы погаснуть ради чьих-то сиюминутных желаний. Сова медлила. Симаргл был прав: самоконтроль мешал ей, заставлял выбирать не между «хочу» и «не хочу», а между «смогу» и «не смогу».
– Выбор! – крикнул он, и волна звука ударила по барабанным перепонкам.
И тогда она окончательно зажмурилась.
Тишина.
Барабаны оборвали свой бешеный набат.
За веками прохладно чернела темнота.
Сова открыла глаза. Она стояла в круге пепла. Только теперь ей удалось разглядеть остальной храм. Трехтысячелетнкй огонь еще горел в глубине алтаря. Ей удалось погасить только огненное кольцо, выложенное на каменном иолу для ритуала очищения. В пустоте купола одинаково глубоко разрастались и звуки, и беззвучие, и где-то еще бродило заблудившееся эхо барабанного пульса За пределами пепельного круга в глубине храма виднелась знакомая высокая фигура.
Симаргл издалека поклонился новообращенной и исчез в темноте, оставив взбудораженную случившимся Сову наедине с десятком незаданных вопросов.
Он снял, наконец, перчатки, незащищенными пальцами прикурил сигарету и практически сразу забыл о ней, задумчиво разглядывая ладонь своей левой руки, где покоилась самая главная государственная тайна Тонатоса Едва заметная татуировка на бугре у большого пальца. Только несколько букв и цифр: «3256ПЗЛ117». Код, значение которого вот уже двести лет было известно только ему. Может быть, где-то и существовали люди, способные расшифровать эту надпись, но он сделал все, чтобы уничтожить информацию везде, где она могла еще сохраниться. Везде ли? За двести лет он почти уверился в этом.
Мало кто обратит внимание на непонятный текст на чужой коже. Кроме тех, кто носит подобный на собственной. У сгиба локтя левой руки. Земляне. Землянка.
Он потер татуировку, вспомнил про сигарету, тлеющую на краю пепельницы, затянулся и привычным жестом прижал левую ладонь к поверхности стола, пряча ее от чужих глаз. Этот навык существовал в нем на уровне рефлекса. Он приучил себя никогда не поворачивать левую руку ладонью вверх, и тренированное тело послушно следовало однажды усвоенной повадке.