– Слушаю вас, – ответила Зиинда с упавшим сердцем от возвратившегося чувства вины.
– Я спикер Зодлак’бров’омтивти, – чопорно представилась женщина, подходя почти вплотную и остановившись лишь в полуметре от Зиинды. – Я надеялась перехватить вас до того, как вы встретитесь со спикером семьи Иризи. Видимо, я опоздала.
– Видимо, – подтвердила Зиинда. – Чем могу служить?
Примерно с минуту Лакбровом молча ее разглядывала. Зиинда стойко выдержала этот взгляд, приказав себе не тушеваться под ним. Допустим, спикер Лакбровом – самый высокопоставленный член семьи Зодлак в Синдикуре, но она-то теперь Иризи, и иерархия семьи Зодлак не имеет для нее никакого значения.
– Я надеялась, что смогу предложить вам определенные преимущества, чтобы вы остались в нашей семье, – наконец произнесла Лакбровом. – До меня дошли вести, что патриарх был несколько оскорблен тем, что вы не поставили нас в известность относительно предложения Иризи, перед тем как принять его.
– Приношу извинения, если я нарушила правила приличия, – сказала Зиинда, прекрасно отдавая себе отчет, что ничего подобного не совершала. Родич, которому предложили сменить семью, вправе по своему усмотрению обсудить это со своей нынешней семьей, но обязанностью это точно не считалось. – Но я поняла, что пришла пора сделать шаг вперед.
– Почему? – без обиняков спросила Лакбровом. – Семья Иризи предложила вам статус выше вашего прежнего? Мы могли бы предложить такой же. Что еще: деньги, земли, должность?
– Ничего из названного не было решающим фактором, – ответила Зиинда. Значит, Лакбровом не стеснялась спрашивать в лоб? Что ж, откровенность за откровенность. – Я поняла, что мне нечего делать в семье Зодлак, когда мой же первый помощник на семейном фрегате «Солнцеворот» поднял бунт, лишив меня полномочий. И впоследствии остался безнаказанным, потому что он кровный родич.
– На кораблях флота положение внутри семьи не имеет значения, – заметила Лакбровом.
– Вы не слушаете, – проговорила Зиинда. – Тот корабль не относился к Флоту экспансии и обороны. Это был фрегат семьи Зодлак.
Сердитый взгляд Лакбровом немного потух. Возможно, она слишком бегло пролистала отчет о событиях на Хоксиме.
– Это не оправдание, – сказала она. – Ни один из кровных родичей Зодлак не вправе злоупотреблять своим происхождением. Я и сама такого себе не позволяю.
– Отрадно слышать, – признала Зиинда. – Но факт остается фактом. Прошу меня извинить, меня ждут на корабле, которым я командую.
– От имени семьи Зодлак приношу извинения, – чуть ли не вслед ей произнесла Лакбровом. – Я позабочусь, чтобы на него наложили взыскание.
– На ваше усмотрение, – повернулась к ней Зиинда. – Только если вам самой так хочется. Официальная позиция семьи Зодлак меня больше не касается.
На этот раз, когда она собралась уходить, Лакбровом не пыталась остановить ее.
«Возможно, последняя шпилька была лишней», – подумала Зиинда, удаляясь от спикера по коридору. Возможно, это даже выглядело детской выходкой. Но следовало признать, что на душе стало легче.
Впрочем, по большому счету, не в этом ли заключалась самая суть семейной политики и взаимосвязей? Бери или отдавай, побеждай или проигрывай, жаль словами или сам будешь ужален. Так было всегда, и всегда будет. Не имеет значения, в какой семье это происходит, и уж тем более не имеет значения в межличностном общении.
Так принято у чиссов, и этого не изменить.
ВОСПОМИНАНИЯ I
Аристократу Митт’рас’сафису не раз доводилось слышать, что из всех повинностей, которые приходится отрабатывать, когда ты занимаешь одну из низших позиций в семейной иерархии, встреча новоиспеченных почетных приемных родичей перед официальным банкетом в их честь была одной из самых худших. Новички либо отличались признанными заслугами и в таком случае имели весьма завышенное мнение о себе и о своей значимости для семьи Митт, либо были совсем зелеными рекрутами на военной службе Доминации и тогда, наоборот, вели себя стеснительно и слишком… по-военному, что ли. Почти все кровные родичи, кузены и родственники во власти старались увильнуть от торжественного приема, перекладывая бремя формальностей на праворожденных и других почетных приемных родичей, которые не могли позволить себе уклоняться от обязанностей.
На фоне этой традиции Трасс, несомненно, смотрелся некой аномалией… потому что, в отличие почти от всего своего круга друзей, ему нравилось участвовать в церемонии.
Само собой, он начал всего три года назад и за это время официально встретил одиннадцать почетных приемных родичей. Возможно, еще через пару лет азарт от знакомства с новыми родственниками и оценивания их талантов пройдет. И Трасс станет таким же усталым циником, как и остальные.