– Ничего, все нормально. Говорите, двое было гостей?
– Двое, один такой здоровый, сказал, что его зовут Глыбой, а второй тоже, крепкий такой, только не боксер. В рубашке такой, джинсовой и в брюках, тоже джинсах. Голубых, – быстро ответил Тотошка, – Только ты за ними не ходи. Не нужно…
– До утра я вернусь, – сказал Михаил, повернулся и упругим шагом двинулся вверх по крутому склону оврага.
– Второго, вроде, Димычем боксер звал, – крикнул вдогонку Тотошка.
– Чего улыбаешься, идиот старый? – подала, наконец, голос Ирина.
– Чего-чего, может, все еще и нормально получится. Вон как Михаил кинулся.
– Что получится? Что он им сделает? Все вы, мужики, не головой думаете…
– А чем? – съехидничал Тотошка.
– Чем попало. Иди, лучше, скажи всем, чтобы до утра подождали собираться.
– Думаешь, у него что-нибудь получится?
– Не знаю. – Ирина тяжело вздохнула, – Ты его глаза разглядел?
– Глаза как глаза. А чего?
– Ничего. Страшные у него были глаза. Неживые.
– Придумаешь тоже, – оборвал сожительницу Тотошка и двинулся предупреждать всех.
«Страшные глаза» – Тотошка хмыкнул, придумает старуха. Однако обычно Ирина в людях не ошибалась. Тотошка покачал головой. И что оно будет?
Глава 4.
Ты должен закрепиться. Сразу, без промедления и пауз. Это должно стать твоим безусловным рефлексом. Закрепиться и создать базу. Создать базу и установить связи. Как колючки репейника, связи удержат тебя на выбранном тобой месте. Закрепиться, создать базу и наладить связи.
Быстро, но аккуратно. Твои связи не должны выглядеть системой ни для кого, кроме тебя. Твоя база не должна выглядеть чем-то инородным в окружающей тебя обстановке. Ты не должен ее создавать, это неминуемо привлечет к тебе внимание. Ты должен сложить свою базу из элементов окружающей тебя действительности. Не передвигай эти элементы, просто совмести их.
Не стремись к слишком высокому уровню, твоя база и твои связи должны минимально соответствовать твоим потребностям и уровню твоего задания. Если нет задания – они должны соответствовать уровню выживания. И именно на том уровне, который тебе в данный момент кажется наиболее безопасным.
База, связи и разведка. Недостаток информации погубит тебя. Переход с одного уровня материальной обеспеченности должен следовать только после перехода с одного уровня информированности на другой.
Твоя база – это твоя самая лучшая защита и маскировка. Одновременно она же и самое уязвимое твое место. Удар по базе ты должен отражать в первую очередь. При этом удар для стороннего наблюдателя должен исходить не от тебя. Иначе ты выдашь свое местоположение, и тебе придется либо начинать активные боевые действия, либо создавать новую базу.
Лучшая защита – неожиданный удар с неожиданного направления.
Глыба и Димыч двигались не торопясь. Глыбу переполняло чувство победы, Димыч твердо знал свое расписание на сегодняшний вечер, поэтому необходимости спешить не видел.
Он спокойно выслушал два раза подряд пересказ событий в Норе, свидетелем которых был и сам, не отреагировал никак на то, что количество вырубленных бомжей во втором рассказе значительно отличалось от количества в первом и уж совсем не походило на то, которое было на самом деле. Глыба тренировался, репетировал свои рассказы приятелям и девочкам, Димыч не собирался ему в этом мешать.
Более того, он был готов подтвердить любую бешенную историю Глыбы. Для кого угодно, исключая, конечно, самого Геннадия Федоровича.
3.Площадка перед домом. День.
– Денек-то сегодня какой! – сказал Гринчук, выходя из машины напротив клуба.
– Какой? – спросил водитель.
– Хреновый, если вдуматься, – сказал Гринчук. – В такой день даже помирать муторно. И с самого утра настроение кого-нибудь грохнуть.
– Юрка!
Гринчук оглянулся на голос отца Варфоломея.
Священник сидел на скамейке возле одного из домов в отдалении. Помахал рукой Гринчуку, подзывая.
– Здравствуйте, батюшка, – сказал Гринчук, усаживаясь на скамейку возле священника. – Можно, руку целовать не буду?
Священник был в «штатском», только на груди, под пиджаком, висел массивный крест на цепи.
– Дам я тебе руку слюнявить, – буркнул отец Варфоломей.
– Ну, и слава богу, – облегченно выдохнул Гринчук. – И так день хреновый, а тут еще и руки мужикам целовать. Вы, кстати, чего здесь устроились? Решаете, куда пойти? Двинуться исповедовать бомжей в Нору, или просаживать деньги паствы в клубе?
Отец Варфоломей покосился на капитана:
– Я бы сейчас тебе врезал по морде твоей бесстыжей, да у меня к тебе есть дело.
– Я не хочу есть дело, – сказал Гринчук, – я хочу есть жареное мясо.
– Ты можешь без своих шуточек? – спросил священник.
– Могу, а то еще пошлете меня к чертовой матери, и не ведать мне жизни вечной…
– К матери чертовой я тебя не пошлю, а вот к самому Черту сходить попрошу. Сходишь?
4.Площадка перед клубом. День.
Из парка вышли Димыч и Глыба. Они прошли через бывшую автостоянку поднялись на крыльцо. Глыба оглянулся, заметил выезжающего из парка велосипедиста, сплюнул и вошел в клуб.
Из парка вышел Михаил, прошел, не торопясь, вдоль домов, выбирая место доя наблюдения за клубом.
Остановился возле заколоченного киоска, с другой стороны которого на скамейке сидели отец Варфоломей и Гринчук.
5.Вестибюль клуба. День.
– Ну, это, – спросил у охранника в вестибюле Глыба, – мне нужно Самому доложить.
– Он в казино пошел, к рулетке, – сказал охранник. – Рулетку пробует новую.
Глыба прошел через вестибюль, остановился, поджидая Димыча.
– Ты, это…
– Что? – усмехнулся Димыч.
– Не нужно Гире про… – Глыба покрутил в воздухе руками, словно вращая педали.
– За стукача меня держишь? – улыбка Димыча стала угрожающей.
– Ты чего, Димыч? Я просто…
– Вот и будь попроще, – сказал Димыч, – у тебя это хорошо получается.
Глыба остановился перед входом в казино. Потоптался перед дверью. Поежился.
– Сквознячком потянуло? – спросил тихо Димыч.
– Шуточки у тебя… – сказал Глыба и вошел в зал.
6.Площадка перед домом. День.
– Шутки у вас, батюшка! – покачал головой Гринчук.
– Не шутки это, Юра, – священник тяжело вздохнул. – Ты про Саню Черта слышал?
– Саня Черт, он же Александр Чертынин, руководит группой малолеток, именующих себя, соответственно, чертями и ведьмами, – дежурным голосом сказал Гринчук. – Обитают в районе Лесопрака, тусуются чаще всего в районе вокзала. Мне на вокзал не нужно.
Отец Варфоломей покачал головой.
– Хреново работаете, гражданин капитан. Саня Черт уже дня три обитает вот в этом вот доме.
Гринчук оглянулся на дом. Возле дальнего подъезда маячил паренек.
– Дом номер пять, – задумчиво сказал Гринчук. – Вход в подвал в четвертом подъезде. Говорил я участковому, чтобы следил за этим подвальчиком. А мальчик, я полагаю, на стреме стоит.
Священник снова тяжело вздохнул.
– Так это, значит, вы меня к этому Черту отправить собрались, батюшка? И что ж вас, отец Варфоломей, подвигло стучать правоохранительным органам?
– Юрка! – священник задохнулся от злости.
– А как это еще называть, батюшка? – осведомился Гринчук. – Есть представитель правоохранительных органов, и есть гражданин, информирующий это официальное лицо, что обычно принято называть именно стукачеством.
– Мне не до смеху, Юра. Я к тебе неофициально, – священник вынул из кармана пиджака носовой платок и вытер лицо. – Тебя ко мне сам бог послал. Я тут уже почти час сижу.
– Ладно, батюшка, – Гринчук потер лицо руками. – Хреновый день. Просто никакой… Что там у вас неофициального?
– Пацан один проиграл ему деньги.
– Бывает, – кивнул Гринчук.
– Большие деньги проиграл, – сказал отец Варфоломей. – Такие и представить себе трудно…