— Я тоже упрямая, — потупилась Настя.
— Между нами есть существенная разница: я свои тезисы аргументирую, а ты молчишь, как партизан… В чем дело? Что тебя до такой степени держит в Москве?
— Я уже говорила…
— Ну а я тебе не поверила. Видишь ли, я знаю очень немногих людей в этой стране, способных отказаться от командировки в Бельгию! Но даже у них для этого должны быть архисерьезные причины.
— Какие, например?
— Тяжелая болезнь. Большие деньги. Страх. Перспектива еще более заманчивой командировки. Глубочайшая депрессия… — не задумываясь перечислила Людмила. — Ничего этого я у тебя не] наблюдаю.
— А большая любовь?..
— Тоже вариант. Но только если большая. И живая, а не придуманная!
— Вы хотите меня обидеть? — вспыхнула Настя.
— Вовсе нет! Кто я такая, чтобы судить о твоей любви?.. Я хочу сказать совсем другое: так, как ты; любишь своего Павла, можно любить, хоть улетев на Луну!
— Возможно… Но мне трудно что-то еще вам возразить…
— Хочешь, я скажу за тебя?
Настя безнадежно кивнула.
— По-моему, ты просто внушила себе, что ухватила за хвост свою жар-птицу именно здесь и сейчас… И ты боишься уехать, чтобы не упустить счастье, словно игрок в казино, которому вдруг начало везти, боится прекратить игру… И, конечно, проигрывает.
— Вы говорите интересные вещи, — покачала головой девушка, — но это не про меня.
— Может быть… Я просто вспомнила, как мой Андрюша в самом начале раскрутки, когда появились первые успехи в Москве… Словом, он боялся и не хотел ехать на гастроли, где нужно было еще только завоевывать аудиторию… Потом это прошло.
— Какие у меня успехи? — грустно вздохнула Настя.
— Не скромничай! Был твой первый конкурс, была съемка для журнала «Лук»… Даже первый гонорар был! На тебя заглядываются все подряд, от охранников до кутюрье. Вот ты и решила, что запросто можешь стать моделью.
— Могу, но ничего такого я не решала.
— Значит, все-таки хочешь… Именно моделью, а не художником.
— Не знаю, — честно сказала Настя и так же искренне добавила: — Я сейчас вообще ничего не хочу…
— Не обманывай себя. И послушай все-таки меня, умудренную жизнью. Строить всю свою карьеру на выигрышных внешних данных — это очень сомнительный путь! В этом бизнесе долго плавают единицы. Все остальные, как рождественские шутихи, красиво взлетают, но сгорают еще в небе и, обугленные, падают в снег!..
— А если это не Рождество, а, например, разгар лета? — улыбнулась Настя. — Тогда можно упасть в траву, и будет даже приятно: упасть в высокую, мягкую траву и никого не видеть…
Они помолчали. Так и не тронутый кофе Людмилы Александровны давно остыл, и, вздохнув, она без сожаления отодвинула от себя чашку.
— Ты талантливая девочка, Настя, ты даже говоришь — и то талантливо… Так, значит, не поедешь?
Настя молча покачала головой и опустила глаза.
Если бы она в этот момент смотрела на Людмилу Александровну, наверняка от нее не укрылась бы боль, мелькнувшая во взгляде собеседницы… Завьялова, впрочем, тоже не смотрела на девушку, думая о чем-то своем. Она медленно поднялась и покинула кафе, забыв попрощаться.
Глядя ей вслед, Настя с отчаянием прижала руки к своим пылавшим щекам и с горечью прошептала:
— Что же делать? Что же мне делать?..
Ни она сама, ни Людмила Александровна Завьялова, лихорадочно перебиравшая в этот момент все возможные варианты избавления от Насти, и представить не могли, что на самом деле ближайшая судьба девушки уже предрешена. Что события, о которых они и не подозревали, уже пошли-покатились по своему желобку с тем ускорением, которое исключает все варианты их развития, кроме одного-единственного…
19
Панкратов брезгливо скользнул глазами по сырым стенам подвала, с сомнением глянул на предложенный ему колченогий стул и покачал головой.
— Удивительно! — сказал он. — Ну ты и тип… Как можно, сидя в этой гнусной щели еще и диктовать кому-то свои условия?!
Дрон ухмыльнулся, продолжая раскачиваться на стуле, выглядевшем ничуть не надежнее предложенного гостю.
— Много ты понимаешь! — заявил он. — Именно из такого стратегического бункера и диктуются, как правило, условия! В роскошных апартаментах, да еще при ярком свете, любой диктатор уязвимее… Ведь что нужно на самом деле для контроля над ситуацией? Три вещи: информация, деньги и связь. Мой телефон — при мне, все мои люди пока что на свободе, да и деньги пока что тоже еще мои…
Ладно, убедил. — Панкратов махнул рукой и осторожно опустился на стул. — От меня-то ты чего хочешь?