Сейчас, пользуясь тишиной и простором, преподаватели занимались любимыми делами. Капитан Мочилов составлял учебный план для своей группы. За этим занятием он сгрыз уже два карандаша и начал третий. Пока план выходил неплохой, но не слишком насыщенный – оставалось слишком много свободного времени. Надеяться, что курсанты станут тратить это время на самоподготовку, было бессмысленно. А так как капитан не питал иллюзий по поводу ответственности своих подопечных, он старался составить максимально трудный, эффективный и контролируемый учебный план.
Фрол Петрович Садюкин также посвятил предобеденные часы любимому делу. Приемная кампания в Школу милиции уже почти началась, а экзамен по спортивной подготовке еще не был придуман. Исправлением этого Садюкин и занимался. Как преподаватель по физкультуре, именно он отвечал за этот экзамен, считавшийся по традиции самым сложным и завальным. Фрол Петрович вкладывал в него всю свою душу, фантазию и изобретательность. На беду абитуриентов, Садюкин отличался весьма специфическим воображением. Из года в год он выбирал разный способ проведения экзамена, но сутью его всегда оставалась переноска максимально возможного груза на максимально большое расстояние и по максимально пересеченной местности. Большинство абитуриентов отсеивалось перед началом экзамена, они просто забирали документы, когда узнавали, что же им предстоит сделать. Оставшиеся честно старались выполнить все задания, однако еще никому не удавалось сделать это. Тем не менее особенно старательные и упорные все же становились студентами.
Кроме них, в здании школы находилась еще повар тетя Клава, изобретавшая обед, и лейтенант Володя Смурной. До начала приемной кампании он был дежурным по школе и удивлялся, как его назначили на такую ответственную должность. На самом деле Владимир Эммануилович Смурной удивлялся многому, поскольку был еще юн и зелен. Всего год назад он был курсантом точно такой же Школы милиции, только располагавшейся на территории города Москвы. Окончив ее, Володя с радостью вырвался из-под родительской опеки и охотно согласился работать в Зюзюкинске. Этот городок казался ему идеалом свободной жизни. В будущем учебном году ему предстояло впервые курировать группу первокурсников, поэтому теперь лейтенант внимательно изучал личные дела всех абитуриентов и старался угадать, кто же из них попадет в его группу.
Итак, все преподаватели (и даже тетя Клава, которая преподавателем не была) пребывали в отличном настроении и, можно сказать, занимались творчеством. Воспользовавшись этим, курсанты пробрались в свою комнату и стали решать мировую проблему: как помочь Зосе поступить в школу.
– Теорию-то она выучит, а с Садюкиным как быть? – вздохнул Дирол.
– Садюкина оставим напоследок, – решил Веня. – Вероятно, здесь придется действовать другими методами. Пока нужно придумать, как спереть книги из школьной библиотеки.
– Пробраться ночью, выкрасть все, какие попадутся под руку. Все равно библиотекарша в отпуске.
– Блин, я и забыл, – расстроился Кулапудов. – А кто же нам тогда скажет, какие книги нужно брать?
– Можно спросить у Мочилова, он наверняка в курсе, какие вопросы будут на экзамене, – предложил Дирол.
– Ага, вот ты и пойдешь. Чтобы потом он точно знал, кто позаимствовал все учебники.
– А кстати, зачем их выносить? По-моему, гораздо проще перетащить сюда Зосю.
– И где ты ее спрячешь? Под кроватью?
– Зачем под кроватью? В пустой комнате, вон их сейчас сколько, – нашелся Дирол.
– Ага, точно. Вот будет здорово, если туда кто-нибудь зайдет, пока мы на дежурстве. А там девушка посторонняя!
– Хватит вам ругаться! – прервал их Федя. – Давайте лучше думать. Нужно сделать так, чтобы она могла входить и выходить беспрепятственно, когда захочет.
– Единственный вариант – устроить ее сюда на работу.
– А что? Уборщицей, например! – обрадовался Федя.
– Ворохватов ее не отпустит. Он без нее как без рук, – мрачно сказал Веня.
– Ничего, теперь отпустит, – Дирол продемонстрировал свою голливудскую улыбку. – Надо только с Мочиловым поговорить. И это я беру на себя. Только вы должны мне помочь.
– Глеб Ефимович! – Дирол вежливо постучался в открытую дверь.
Мочилов не отреагировал: увлеченный работой, он догрызал последний оставшийся карандаш и вошедшего курсанта не замечал. Работа вошла в завершающую стадию, учебный план наконец-то стал устраивать капитана. На четвертом курсе его группа должна учиться еще более интенсивно, чтобы овладеть большим количеством новых навыков и не растерять уже полученные знания. В то же время капитан понимал, что самое эффективное обучение – это обучение действием. Это Глеб Ефимович тоже предусмотрел. Он решил наладить связь своей группы с детской комнатой милиции, чтобы курсанты, присматривая за трудными подростками, постигали основы будущей профессии. Он с улыбкой представлял, как нахал Зубоскалин помучается, воспитывая этих ребят. Тогда-то уж его вечная дурацкая улыбочка наверняка сползет с лица.
Неожиданно что-то заставило капитана насторожиться.
Наверное, сработала выработанная годами милиционерская привычка – никогда не расслабляться. Мочилов осмотрел комнату и увидел у входа того самого Зубоскалина, который только что занимал его мысли.
– Зубоскалин! – гаркнул он.
– Так точно! – щелкнул тот каблуками.
– Кто тебе разрешил войти?
– Дверь была открыта, Глеб Ефимович, вот я и вошел.
– Стучать вас, конечно, не учили? – поинтересовался Мочилов.
– Я стучал, но вы были заняты работой и не ответили мне. Я воспринял ваше молчание как знак согласия, – так же бодро отрапортовал Дирол.