— Гертинга, — сказал усевшийся на соседнюю ветку Айсуо. Я чуть с дерева не свалилась. Парень, похоже, не заметил.
Стыдно, Яна, ох, как стыдно! Ты ведь могла попросить призрака осмотреться! Почему же даже не подумала об этом? Привыкла к его беспомощности? Не доверяешь до конца? Просто слишком самостоятельна?
Всё вместе, наверное.
И это сейчас неважно.
— Гертинга? Что за место?
Айсуо задумался, поболтал ногами в воздухе. Я чуть не рявкнула: "Осторожней!", затем опомнилась. Не убьётся, зараза малолетняя. А всё равно страшно.
Вспомнилась мама: "Яночка, а не пора ли уже?.." Ох, мам, да куда мне своих — в однокомнатную ведомственную? А воспитывать их будет почтальон Печкин?
И о чём я думаю в полусотне метров от земли, посреди другого мира?
Совсем плохая стала.
— Городок такой… Намного меньше того, в котором живёт госпожа, но здесь его считают очень большим. Гертинга стоит на пересечении дорог, так что здесь проходит ежегодная ярмарка. Из других стран тоже торговцы приезжают. Когда в стране мир, я имею в виду.
Ну, что происходит с городком на пересечении дорог в военную годину, можно догадаться даже с одного раза. Но, наверное, прибыль стоит риска. Даже наверняка стоит. Иначе бы город просто забросили.
Увиденные телеги не смахивали на военный обоз, а торговцами могли быть запросто. Ярмарка — это хорошо. Это можно затеряться в толпе приезжих. Если ну хоть немного походить на иностранку.
— Айсуо, думаю, нам стоит зайти в твою Гертингу.
— Она не моя, госпожа. Ею владеет мирньерд Халлистер Гор, человек благородный и известный своим гостеприимством.
Зануда.
— Что такое мирньерд? Давай так: я лезу вниз, а ты летишь рядом и объясняешь.
Сопоставить здешних мирньердов с земными правителями было сложновато. Что-то вроде правителя федеративной республики… Нет, федеративной монархии, как бы дико оно ни звучало. Вассал Великого Патроната с очень, ну очень широкими полномочиями, которого не прижали к ногтю из-за отдалённости земель. И не прижмут, пока он честно платит налоги. Ну или не очень честно, но с виду правильно.
"Гостеприимство" же мирньерда Гора тоже расшифровывалось… ммм… интересно. Этот тип давал приют всем, кто готов был отстегнуть долю в добыче и не пакостить на его территории. А, да, ещё одно условие: хозяин земель не должен знать, кто у него гостит. В смысле, разыскивают, к примеру, Василия Пупкина, а на въезде в город упомянутый Василий представляется Александром Пушкиным. И все довольны, даже если у ворот висит изображение морды Пупкина с назначенной за голову наградой.
Награду получить можно. Если Пупкин в Гертинге чего-нибудь натворит. Тогда "бдительная стража" его тут же узнает, и препроводит к топтунам. Или снимет с него штраф… а потом препроводит…
В общем, в землях мирньерда Гора лучше не баловаться. То, что мне надо.
— Госпожа, если ты хочешь пойти в город, нужно… ну… переодеться. Здесь не принято так ходить.
Да я думаю, не принято. И кого мы обворуем?
— Моих сил хватит, чтобы придать твоему… костюму… подобающий вид. И ещё — меня следует спрятать. Женщина с мечом…
— Заметна так же, как мужик в кокошнике. Неважно, что это, шутка такая. Идеи насчёт маскировки есть?
— Есть…
Спустя пару минут я путалась не только в траве, но и в собственной юбке. А на руках посапывал младенец. Розовощёкий, прелестный до невозможности (Яна, тебе не пора своих заводить, не пора…), словно передранный с поздравительной открытки. Живьём я таких не видела, наверное, их выводят специально для показа в сериалах и сьёмок в рекламе.
Нет, определённо, женщин-воительниц не существовало потому, что юбка до лодыжек очень мешает двигаться… да и вообще существовать. В ней жарко, блин! И она норовит зацепиться за каждый встречный куст. И почему в лесу столько кустов?
А лиф, выставляющий грудь чуть ли не на всеобщее обозрение? Эй, Айсуо, поскромнее наряда не видел? Нет? Это обычный вид горожанки? Чем в Гертинге горожанки занимаются? Ты не красней, ты на вопрос отвечай!
Впрочем, можешь не отвечать. Город торговый, я понимаю.
Младенца очень хотелось перекинуть за спину и нести, как тюк с провизией. Но нельзя, пора привыкать к роли счастливой мамаши. Баю-бай, мой сладенький, треснуть бы тебя об дерево, да опять запутаюсь в юбке…
Куда делась чёртова дорога? Мы вообще не заблудились?
Сколько брела — не знаю. Вычислять время по солнцу в институте не учили, а если учили, то эту лекцию я благополучно прогуляла. Ребёнок время от времени агукал — видать, тоже вживался в образ. Есть хотелось всё сильнее, и на кусты с ягодами, попадавшиеся на пути, я смотрела уже с неприкрытым интересом. Останавливало лишь воспоминание о соотношении ядовитых растений с неядовитыми. С моим счастьем бросишь ягодку в рот — и топтуны могут не беспокоиться.
Наконец, выбрались на дорогу. С одной стороны идти стало легче, с другой — пыль набивалась повсюду, лезла даже в рот и в глаза. Вот когда раскалённый по сорокаградусной жаре асфальт вспомнился добрым словом! Ветерка на лесной дороге ожидать было глупо, солнце жарило вовсю, а пыль поднималась на каждом шаге, будто вверх взмывал клубок змей. И жалил.
Сколько там человек может прожить без еды? Вроде, долго. До города точно сможет, поняла, Яночка?
А что в городе? Денег нет, связей нет. Милостыню просить? Так ребёнок уж больно здоровенький. Или "сами мы не местные, злобные разбойники напали, отца семейства убили, брата убили, вас тоже убьют, если денег не дадите, посему помогите, кто чем может…"?
Размышляя над столь высокими материями, я не заметила, как очутилась возле городской стены. Ребёнок пробормотал:
— Ой, тут же входную подать берут…
Младенец, чётко выговаривающий слова, смотрелся дико. Хорошо, что рядом никого не было: купцы отчаянно ругались с напоказ зевающими стражниками, а рыжей дворняге, мочившейся на оставленную кем-то алебарду, было всё равно.
Подать, значит. Входная. Как мило.
Я прикинула высоту стен. Не маленький заборчик, но, честно скажем, и не Эверест. Правда, нужно будет дождаться ночи. Тётка в развевающейся юбке, штурмующая городскую стену — картина, достойная или кисти живописца, или стрелы в спину. Судя по ободранным воротам, тут и маляров-то хороших нет. А вот лучники наверняка имеются.
Да чего там, я б и сама стрельнула. В целях профилактики преступности.
— Есть один подкоп, госпожа. Под стену. Ну, был, когда мы с Дейвином гостили тут в последний раз.
Естественно, с таким разгильдяйским отношением города к безопасности — ни черта не смыслю в фортификации, но если это серьёзная стена, то я Великий Патрон собственной персоной. Впрочем, учитывая здешнее мнение о топтунах и прочих любопытствующих государственных конторах, может, всё правильно. Если кому-нибудь придётся удирать от Рыцарей трона или других умников, то для этого у беглеца будет масса возможностей. А потом можно вернуться в гостеприимный город.
Некоторые места остаются неприкосновенными лишь из-за того, что они давно уже куплены и проданы. С потрохами.
Странно, что всего один подкоп. Хотя, может, родственнику главы Патроната больше и не показали. Рылом благородным не вышел.
— Веди.
Думаю, за проход под стеной не дерут дороже, чем за официальный вход в город. Впрочем, какая разница, если денег всё равно нет?
Ход начинался в кустарнике у речки. Спелые ягоды вызывали уже не просто слюноотделение, а настоящий водопад. Умный человек был Павлов, я это ещё в школе знала, а за годы практики в милиции убедилась окончательно. Условные и безусловные рефлексы — наше всё.
У дыры скучал широкоплечий мужик с окладистой чёрной бородищей. Похоже, здешняя охрана. Вневедомственная, так сказать.
Воображение тут же нарисовало картину подхода захватчиков к Гертинге. И услужливых местных жителей, радостно ведущих офонаревших вояк в кустики — и называющих плату за вход. Интересно, что раньше упадёт — цены или полуобморочные завоеватели?