Никогда не могла решить, чего же я сильнее не люблю: леса или горы. И тут и там страшно затруднён обзор, шуршит всякая дребедень, а серьёзные проблемы имеют обыкновение подкрадываться незаметно. Пытались мне объяснять, будто в городе то же самое — извините, не соглашусь. Хотя, возможно, дело в том, что я городская до мозга костей?
Роннену проще. Он родился и провёл детство в замке где-то среди гор. Вспоминал однажды, как враги в спешном порядке учились летать во время штурма стен. Большинству не повезло.
В общем, муж здесь чувствовал себя вполне уверенно. Илантир мерцал на какой-то каменной осыпи, Айсуо показывал дорогу, дорогой супруг уверенно меня куда-то вёл… Все при деле. Мне оставалось только притворяться, будто я хоть немного понимаю, что творится вокруг.
Место, где Айсуо похоронил прежнего хозяина, мы увидали издалека. Даже среди каменного хаоса эта дыра с развороченными краями смотрелась чужеродно. Минуточку… тут была гробница? Ну да, вот эпитафия, расколотая на несколько частей. "Величественному… благородному… храброму…" Похоже, "сокрытием трупа" погребение Дейвина могло называться разве что в прямом смысле: дескать, тела не видно. А могилка очень даже видна.
Бросаю на непутёвый меч укоризненный взгляд. Айсуо уже достаточно хорошо меня понимает. Поджимает губы, выпрямляется, задрав нос. Дескать, всё я сделал правильно. На самом деле смущён. Ладно, замнём для ясности. В следующий раз не будет хоронить прежних хозяев на самом видном месте. Типун мне на язык, конечно…
А это что за неопознанный труп?
Упомянутое тело валяется на краю воронки. Мужчина средних лет, довольно развитый физически. Смерть наступила, похоже, вследствие обильного кровотечения. Когда горло перерезают от уха до уха, кровь обычно хлещет очень сильно. Но вокруг трупа достаточно чисто — так, пара капель…
Роннен тщательно притворяется расслабленным и спокойным. Подходит, разглядывает провал, затем переводит взгляд на мертвеца. Очень ровным голосом произносит несколько грязных ругательств. Похоже, дорогому супругу всё уже ясно.
— И? — напоминаю я о себе.
В ответ — удивлённо изогнутая бровь.
— Магию крови снимают кровью, а защитные чары — кровью и жизнью. Лучше всего работает человеческое жертвоприношение. Глава четырнадцатая…
— Вспомнила, — а вот теперь стыдно мне. "Основные магические школы, их заклятья, защитные, боевые и мирные, последствия оных и противоборство им" — труд, который каждый уважающий себя стражник (по версии Роннена Крима) обязан выучить наизусть. Хотя бы для того, чтобы вовремя распознать в деле магию и сплавить его Магическому сыску. Четыре здоровенных тома, роскошный переплёт и высокий слог, ломающий мозги не хуже лекций по марксистко-ленинской философии. Я думала, эти книжищи у меня в памяти застряли намертво, ночью разбуди — отвечу с указанием страницы. Ошиблась, подзабывать стала. И, похоже, дражайший муж в скором времени подсунет второй том мне под нос.
Нет уж, обломается. Не дам я ему повода для фирменных укоризненных взглядов и прочих дурацких попыток совместить любящего супруга со строгим начальством. Сама возьму перечитаю. Пригодится, ибо физиономия мертвеца была такой радостной, что хоть картину рисуй — "скромные удовольствия мазохиста". Это уже не магия крови.
— Эликсир, как думаешь?
— Возможно, — кивнул Роннен. — О, гляди! Кисет.
Я потянулась к вышитому мешочку. Красивые стежки, мне так в жизни не суметь…
"Любезному Кеуну от супружницы".
Вот как, значит.
Задание, говорите. Госпожа Крим, говорите, задание дала…
— Слева!
Я рванулась направо. Не думая, не рассуждая.
— Ещё!
Краем глаза замечаю движение. Тень на земле. Что-то падает сверху?
Бросаюсь на камни, больно ударяюсь коленом, кувырком ухожу из-под липкой, тускло поблескивающей сети. Она падает, вгрызается в траву, в жалкий слой дёрна… Ловчее заклятье, магия не-помню-чего, основная задача — не дать этой пакости к себе прикоснуться. Где Роннен?
— Ты как?
— В порядке! Следи за ними!
Сверху пикируют ещё две сети. Ухожу, оскальзываясь и опасно балансируя на краю бывшей могилы. Хотят загнать туда? Зачем? Неважно. Снова летит! И снова! Да откуда их здесь столько?
Вижу впереди и справа высверк стали — муж пытается рубануть по одной из тварей. Они полуразумны, всплывает из глубин памяти, но живут лишь до тех пор, пока не коснутся земли — или жертвы. До Роннена дотянулись? Нет, иначе бы уже лежал тихо…
Айсуо рядом, реет над головой — и ему даже удаётся рассечь одно из кошмарных переплетений непонять чего. Ну вот, снова! Определённо пытаются запихать в могилу. А дальше-то что?
— Потерпи ещё немного!
Ладно, Роннен, потерплю, если надо. В сумасшедшем освещении падающее на голову паскудство кажется живым, пульсирующим кровью. Уворачиваюсь, стараясь не наступить на умирающие сети: мигом оживут, цапнут. Почему-то именно сейчас вспоминается: магия сновидений, том четвёртый. К применению условно дозволены, если предварительно получить разреше…
Левую ногу сводит судорогой. Прыгаю, шипя от боли, не удерживаюсь на камне, падаю, на бедре синяк будет тот ещё, и на локте — тоже, сверху медленно планирует отливающая красным сеть, Айсуо яростно полосует её наискось, я пытаюсь отползти на руках… Это — магия сновидений? Магия кошмаров, чтоб её!
— Роооннеееен!
— Сейчас!
Что "сейчас"?! Я вижу, как надо мной в узлах сети открываются маленькие ротики и начинают причмокивать…
По глазам бьёт жёлтая вспышка. Ощущение, будто сотня змей начала выводить: "Сшшщщшшссс…"
Сеть замедляет падение. Похоже, что рты теперь кричат, хотя в неумолчном шипении теряются все остальные звуки. Я цепляюсь за валун, обдирая ногти, и последним рывком выбираюсь из-под накрывающей меня мерзости.
По тускло-красным переплетениям пробегает дрожь. Затем рты захлопываются, а сеть начинает дёргаться. На всякий случай запрокидываю голову, хочу взглянуть в небо — и тут же закрываю глаза, пытаюсь с отчаянными матами проморгаться. Сверху сыплется жирный пепел.
Отличное средство — "жучья роса". Хотя, конечно, от десяти до пятнадцати лет каторжных работ в случае, если докажут применение…
— Иана! Ты как?
— Жива. Скоро смогу ходить. А ты?
— Почти невредим. Надо убираться отсюда, пока…
— Согласна.
Абсолютно со всем согласна, дорогой мой. И с тем, что нужно убираться, пока ещё какая-нибудь дрянь не упала на голову. И с тем, что нам подстроили примитивнейшую ловушку, а мы угодили в неё, словно дети. С другой стороны, обычно именно примитив и срабатывает — в сложных планах часто подводят мелкие детальки. А ещё верно утверждение, что удруживший нам тип так и остался неизвестным.
Этот раунд за ним.
Ну и ладно.
Боль потихоньку отпускает; встаю и ковыляю к Роннену. Тот негромко говорит о чём-то с Айсуо; мальчишка кивает и обнимает мертвеца, словно самую большую в мире драгоценность. Хлопок — меч и тело исчезают.
Скорее всего, потащил невинно убиенного лопатника к Шпикачке. Вскрытие сделать надо, факт.
А я опираюсь на руку мужа и, спотыкаясь, бреду с ним к порталу. Благоверный ободряюще мне улыбается, поддерживает и между делом обещает принять меры.
Ох.
Вот теперь мне даже почти жаль нашего неведомого врага.
Семь лет назад, трактир "Удобный двор" и очередное непонять где
— Мой лорд, взгляните!
Бельмастый тянет за руку перепуганную, визжащую девицу. Даже не так: "девку". По всем статьям обслуживающий персонал: дебелая, грудь вываливается из тесного корсета, штукатурки на роже — в три слоя.
— Пустиии, урод!
Хлесь! Пощёчина даётся без злости, но со знанием дела. После такой обычно затыкаются, и эта видавшая виды красотка — не исключение. Она обиженно сопит, хлюпает носом, но орать прекращает.
— Вот…
Роннен берёт в ладонь простенькое украшение — серебряное колечко на витом шнурке. Кажется, по кольцу идёт гравировка, но мне отсюда не разглядеть. Блин, ну спрашивала же, пропало ли что-нибудь у покойника!