На сей раз мы не стали выпроваживать женщин, а вышли втроём на улицу, как выразился Трепалов — «покурить».
— Теперь, при Осипе, можно и поговорить о делах, — сказал Александр Максимович.
— Давно пора, — согласился я. — Слушаю вас, Александр Максимович.
— Предложение к тебе. Жора, следующее: ты ведь к Чёрному морю нормально относишься? — пошёл ходить кривулями Трепалов.
— Вполне.
Хоть я был всю жизнь исключительно сухопутным крысом, но и мне ничего человеческое не было чуждо. Родители ещё в детстве возили меня на «море» в Туапсе, где после купаний я вдруг заболел ветрянкой и меня чуть ли не с ног до головы покрыли зелёнкой. Потом сам катался со своими в Сочи. Правда, особо пляжным отдыхом не увлекался, меньше всего люблю жариться под лучами солнца и бездельничать, валяясь на песочке. Тем более в Сочи, где куча всего интересного.
Одна только Красная поляна чего стоит или горы, на которые можно любоваться бесконечно! А солёный морской запах, свежесть ветра, плеск накатывающих на берег волн…
Я невольно замечтался, вспоминая картины из прошлого. Даже не верится, что это когда-то происходило со мной, пусть это был другой я, которого больше нет.
— Тогда тебе понравится, что мы придумали, — заявил Трепалов, выводя меня из мира грёз.
— Точно-точно! — закивал Шор. — Задумано просто конгениально!
— Держать тебя в сельской глуши Подмосковья и прятать от людей Радека глупо, — продолжил Трепалов. — Рано или поздно или он сам на тебя выйдет, или ты взбрыкнёшь и проявишься.
— Есть такое, — вздохнул я.
Нет ничего хуже безделья, от него начинаешь лезть на стену.
— Лучшем решением обезопасить тебя будет переезд куда-нибудь подальше от Москвы. Сначала мы думали насчёт Рудановска: и от столицы далеко, и опять же — у тебя там столько друзей, что ты за ними будешь как за каменной стеной.
— И?
— Этот вариант мы забраковали, — сказал Трепалов. — Радек тоже неплохо знает твою биографию и послужной список. Если ему приспичит тебя искать, он обязательно обратит внимание на Рудановск.
— А ему обязательно приспичит меня искать?
— Не исключаю. Пока ты живой и находишься на свободе — ты будешь для него потенциальным источником неприятностей.
— То есть, пока его самого не посадят или не убьют — покоя мне не будет?
— Верно. Вот почему нам понравился другой вариант, Жора, и мы выбрали именно его. Ты поедешь в Одессу! — торжествующе посмотрел он на меня.
— Что — опять командировка, как с Ростовом?
— Не совсем. Во-первых, ты поедешь туда не один, а вместе с женой…
— И Степановной!
— И Степановной, — согласился Трепалов.
— И где мы будем жить?
— С жильём вопрос практически решённый. Можно сказать, на мази. Товарищ Шор обещает помочь в этом.
Слушавший его с большим вниманием Осип кивнул.
— С дворцами пока туго — все заняты, но комната, а то и две в домике у моря найдутся. Фирма гарантирует.
— Ну, раз фирма гарантирует… — засмеялся я.
— Насчёт московской жилплощади не переживай, она остаётся за тобой, — порадовал меня Трепалов. — Теперь, во-вторых: в Одессе ты будешь жить под другой фамилией.
— Теперь ты мой троюродный брат из Могилёва — Гриша Бодров, — заявил Осип. — Мы решили так тебя назвать, чтобы ты меньше путался. Георгий — Гриша. Быстров — Бодров. Ну и с метками напряга не будет.
Я с сомнением поглядел на него.
— Что, думаешь между нами нет фамильного сходства? — догадался Осип.
— Угадал. Что-то не очень мы с тобой похожи, братишка.
— Мой родной братишка уже пятый год как в землю закопан, — вздохнул Шор.
— Его брат Натан служил в уголовном уголовном розыске, бандиты его убили средь белого дня — подошли и застрелили. Осип до сих пор переживает. Думает, что с ним перепутали.
— Я ведь их потом нашёл и наказал, — зло выдохнул Осип. — Брат ведь не только сыщиком был, он ещё и стихи писал. Анатолий Фиолетов. Слыхал про такого?
— Извини, Осип. Я поэзий не увлекаюсь. И за брата своего прими мои соболезнования.
— Всё в порядке, Жора… то есть, Гриша! — спохватился он. — Зато этим сволочам пришлось его стихи вслух всю ночь перед смертью читать.
Судя по спокойной реакции Трепалова, он вполне одобрял поступок Шора.
— И вот на него ты как раз и похож, — снова заговорил Осип. — Такой же приличный, интеллигентный и воспитанный. Только для полной конспирации придётся сделать тебе обрезание!