— Ну, а ты?
— А что я — коль платят, чего ж не подождать. Отвёз попа. Только подъехал — возле нас фургон останавливается. Поп вылезает, идёт к фургону. Из него мужики выскакивают. Я как увидел их, аж зубами со страху застучал. По рожам сразу видно — лихой народец. Зарежут за понюшку табака. Удрать даже хотел от них…
— Чего ж не удрал?
— Испугался, — вздохнул извозчик. — меня ж на вокзале каждая собака знает. Если захотят найти — найдут. А так, думаю, есть надёжа, что пронесёт.
— Мужиков описать сможешь?
— А что их описывать: морды зверские, взгляд недобрый!
— Если найдём — опознать сумеешь?
— Даже не знаю. Боязно, — признался он.
— Дальше что?
— Дальше они в чёрный ход сунулись все вместе — впятером. Потом вышли — весёлые, гогочут. Мне этот батюшка сразу в руки кучу банкнот сунул, в три раза больше, чем договаривались. Улыбается весь — аж противно. Ещё в одно местечко съездим, говорит, и всё. Не волнуйся, дескать, не обижу.
— И куда ты его отвёз?
— Так это, могу показать…
— Давай, — сразу согласился я.
Правда, в душу немного кольнула тревога: что если он в действительности состоит в банде и привезёт меня аккурат к ним в логово на расправу. А ведь никто из наших не знает, где я… Вдобавок, у меня при себе и оружия никакого нет.
Я ещё раз внимательно оглядел извозчика и не почувствовал в нём гнильцы. Нет, кажется, говорит правду — к грабежу он отношения не имеет. Доказательств у меня нет, одни ощущения, но я привык им верить.
Я забрался в пролётку, сел на широкое удобное пассажирское место.
— Н-но! Трогай, холера!
Экипаж покатил по мостовой, подпрыгивая на выступающих камнях и выбоинах.
Ехали мы недолго, с четверть часа.
— Вот здесь я его высадил, — сказал извозчик, затормозив.
Я сошёл на землю и осмотрелся.
Место было не самым живописным: несколько заброшенных домов, какие-то склады, зияющие разбитыми окнами. И главное — ни одной живой души.
— Точно сюда привёз? Не обманываешь?
— Да точно, начальник! Вот те крест — если ты, конечно, крещёный!
И тут мы вздрогнули. Странный стрекочуще-тарахтящий звук привлёк наше внимание.
Я обернулся и с удивлением увидел едущий прямо на нас броневик. Пулемёт на его башне пришёл в движение, затем чёрное дуло «максима» замерло, уставившись на нас.
— Ох ни хрена себе! — выругался извозчик.
Глава 11
Зрелище одновременно пугало и завораживало. Броневичок, конечно, не танк моих времён, но всё равно — агрегат серьёзный. Да и пулемёт — существенный аргумент в любых разногласиях.
А у меня как назло даже шпалера при себе нет…
Неужели этот псведо-священник нарочно так подстроил? Да ну — бред! Даже по меркам Одессы чересчур и стоит на грани между гениальностью и идиотизмом.
Слава богу, расстреливать нас из «максима» не стали.
Броневик со скрежетом и лязгом затормозил возле пролётки, едва не спихнув её с дороги. На пулемётной башне с лязгом откинулся люк, из него высунулась чумазая недовольная голова, принадлежащая совсем молодому пареньку.
— Граждане, не подскажете — где тут фильму снимают?
— Да ты, братец, проскочил — тебе в ту сторону, — махнул рукой извозчик. — Давай, поворачивай и назад. На повороте тебе направо будет, там увидишь.
Даже не поблагодарив, голова скрылась в башне, броневик снова заурчал, развернулся и покатил в указанном направлении.
Я стал осматриваться. Злополучный священник мог податься в любом направлении. Учитывая, что местность была пустынной, надежда найти случайного свидетеля растаяла как прошлогодний снег.
Грабитель явно не дурак и не стал бы приезжать прямиком себе на фатеру. Быть может, нарочно слез тут, чтобы сбить нас с толку.
— Разворачивайся, дядя! — сказал я извозчику. — Едем в уголовный розыск.
— Это зачем ещё? — расстроился тот. — Заарестуете что ли? Так я ж ничего не знал…
— Не боись — никто тебя арестовывать не собирается. Снимем показания и покатишь домой, — заверил я.
— Побожишься?
Я так выразительно посмотрел на него, что он сразу засуетился.
— В угрозыск так в угрозыск. Наше дело маленькое.
Всю дорогу он подавленно молчал, должно быть думал, что я его обманываю, и что по приезду на него наденут наручники и бросят в холодный подвал.
Я вошёл в кабинет, теперь ставший и моим, и снова застал Савиных травящим очередной анекдот. На сей раз до меня донеслась только финальная фраза, после которой все дружно заулыбались.