Зря я дал этим двум уродам шанс уволиться из органов по тихому. Сейчас, если начнут качать ситуацию, мне же и прилетит за мою доброту… Сохранил честь мундира, называется…
— Свидетели у вас есть? — склонил голову набок Зубцов и стал рассматривать меня сквозь толстые стёкла очков так, словно перед ним какой-то редкостный экземпляр болотной гадюки из террариума.
— Сама гражданка Коцюбенко.
— Заявление гражданки, — потребовал Зубцов.
— Насчёт ограбления?
— Сначала насчёт поведения постовых милиционеров!
— Заявления нет, — потупил взор я.
— Вы изъяли у милиционеров служебные удостоверение и оружие… Где они?
— Здесь, — показал я на сейф. — А в чём собственно дело, товарищ Зубцов.
— А дело, Бодров, в том, что оба милиционера говорят, что никакого ограбления не было, что они дежурили на посту, когда появились вы — пьяный, размахивающий револьвером. Вы направили револьвер на них и, угрожая расправиться, отобрали документы и оружие. И всё это Малинкин и Чупахин рассказали у себя в отделении и там же написали на вас заявление…
— То есть ограбления не было, а я, значит, был пьяным и угрожал им оружием… Интересно девки пляшут, — присвистнул я.
— То есть вы признаёте свою вину?
— Не признаю, — категорическим тоном заявил я. — Всё было именно так, как рассказал я и у меня есть свидетельница — Коцюбенко Анна Эммануиловна.
— Угу, ваша соседка, которая из дружеских побуждений или опаски, могла подтвердить для вас всё, что угодно, — злорадно ухмыльнулся Зубцов.
Я видел, я догадывался, что он в курсе как всё было, но ему доставляло удовольствие топить меня.
Дело приобретало скверный оборот.
Я вытащил второй свой козырь.
— Хорошо, вы можете не доверять гражданке Коцюбенко, но у меня есть другие доказательства.
— Показания ещё какого-нибудь соседа или соседки? — не выдержал и злорадно ухмыльнулся Зубцов.
Я не стал доставлять ему удовольствие и хладнокровно продолжил:
— Дело в том, что я вчера лично арестовал тех, кто ограбил гражданку Коцюбенко в парке. Это был некий Борис Мозер, известный по прозвищу Борька Анархист, с ним было ещё двое подельников. Я ночью доставил всех трёх задержанных в угрозыск и передал дежурному для оформления.
Кабанов облегчённо вздохнул.
— Вот видите, товарищ Зубцов, у меня в отделе всё в порядке. Не стоило так переживать.
— Дежурного сюда вместе с журналом учёта арестованных! — вместо ответа на его слова, потребовал Зубцов.
Кабанов кивнул Ахметджанову, который дотоле с открытым ртом внимал происходящему.
— Да-да, сейчас, — он понял, что от него хотят и пулей выскочил из кабинета.
Вернулся вместе с дежурным, державшим подмышкой журнал.
— Вызывали?
— Вызывал, — подтвердил Кабанов. — Что у тебя по Борису Мозеру?
— По Мозеру… Сейчас посмотрю, — дежурный положил на стол журнал, пролистнул его и ткнул в запись пальцем. — Вот, гражданин Мозер арестован, находится у нас…
— Покажите, — потребовал Зубцов.
— Да-да, — подвинул к нему журнал Кабанов. — Вот, у нас всё чётко, как в аптеке. Фиксируем всё до мелочей…
Зубцов склонился над записью, долго её изучал, а потом поднял вопрошающий взгляд на меня.
— Да, всё верно. Борис Мозер сидит у вас в камере.
Я было успокоился, как грянул выстерл'.
—… но, — после паузы объявил Зубцов, — здесь указано, что задержали его не этой ночью, а две недели назад. И брал его не Бодров, а агент уголовного розыска Поляков. Как прикажете это понимать, гражданин Бодров⁈
Я нервно сглотнул. Это была конкретная подстава, и, кажется стала прорисовываться схема происходящего. Вот почему так спокойно и безмятежно вёл Себя Мозер, вот почему не оказывали сопротивления его дружки. Вся эта свора благополучно сидела у нас в «КПЗ» по какому-нибудь пустячному делу, а по ночам выходила на ограбления, тем самым обеспечивая себе идеальное алиби.
Поляков обеспечивал им «крышу», по его же приказу постовые милиционеры не трогали бандитов, а те, очевидно, платили за оказанные услуги процент…
Простая, но продуманная и эффективная схема, которую я чуть было не сломал… Да, попал так попал. Мне ж ни одна собака не поверит…
— Так всё-таки — как это прикажете понимать, Бодров⁈ — повторил вопрос Зубцов.
— Ну как-как… — жалобно пролепетал я, делая шаг к нему. — Облажался я, гражданин начальник…
Когда между нами оказалось все несколько сантиметров, я резко толкнул его в сторону, рванул на себя ручку двери и выскочил из кабинета.