— Поскорей бы, — буркнул Рувим. — А то надоело с легавым вошкаться. Кому из наших сказать — не поверят.
— Так ты и не рассказывай.
— Без твоих советов обойдусь!
— И тебе спокойной ночи, — сказал я и заснул.
Правда, назвать мой сон совсем уж безмятежным было нельзя. Я прекрасно понимал, что нахожусь в компании прожжённого урки, не испытывающего ко мне симпатии. И кто знает — не возникнет ли у Рувима нестерпимое желание полоснуть мне по горлу ножичком? Просто так, для профилактики.
Так что я реагировал на каждый посторонний звук, просто не подавая виду.
В парке мы собрались пораньше, за час до того, как стало темнеть. Предстояло найти укромное местечко и на какое-то время затаиться в засаде.
В школьные годы, когда я зачитывался детективными книжками, мне это казалось настоящей мужской романтикой. Действительность же как всегда была полна суровой прозы. Пришла пора долгих и томительных часов безмолвного ожидания в полной темноте и холоде.
Несколько раз мимо нас пугливо пробегали одинокие прохожие, а потом, шагах в ста надолго обосновалась поддатая компашка человек из пяти-шести. Они пили пиво, махали руками, сорились, ругались и орали на весь парк, успев порядком надоесть нам. Я было подумал, что надо бы как-то их вспугнуть, но компашка вдруг резко «подорвалась» и потопала к выходу.
Причина такого поведения скоро прояснилась: бузотёров привело в чувство появление Чупахина и Малинкина. Вряд ли «оборотни» в милицейской форме всерьёз собирались выполнять свои должностные обязанности, просто налётчикам, как и нам, мешала компания выпивох.
Немного прошвырнувшись по опустевшим дорожкам, продажные менты вернулись на свой пост.
По всем приметам пора бы и появиться тем, ради кого мы тут сидим и мёрзнем.
Я опознал бандитов по голосам. Как и в прошлый раз их было трое.
Я положил руку на плечо Осипу — это был наш условный знак. Шор кивнул.
В темноте было не видно его лица, но я почему-то знал — напарника переполнял азарт.
Мы выждали, когда налётчики поравняются с нами, а затем вышли из засады, взяв всю троицу в полное кольцо.
— Что, гражданин Мозер, решили устроить себе вечерний променад? — улыбнулся я.
Анархист затравлено оглянулся. За его спиной стояли двое дюжих ребят из эскадрона конной милиции, переодетых в гражданское. Само собой — не безоружных.
— Чего тебе надо, Бодров⁈ Тебя же ищут…
— Я в курсе. И мне как раз надо, чтобы меня перестали искать.
Я посерьёзнел.
— Сдавайся, Мозер. И своим дружкам скажи, чтобы не дурковали. Нам ведь всё равно, что с вами делать. И свинца мне на вас не жалко.
— Ладно, Бодров! Сдаёмся! Только не стреляйте.
Мозер посмотрел на своих.
— Чего ждёте? Делайте что сказано.
— Вот-вот, — подтвердил я. — Оружие на землю, лапы в гору. И тогда останетесь в живых.
Внезапно грянул выстрел. Один из ребят Блинова вскрикнул и схватился за плечо.
На короткое время выглянула луна, осветив стрелка. Им оказался Чупахин. Видимо, специально подстраховывал бандитов…
Вот сволочь! Я планировал заняться им чуть погодя, когда повяжем налётчиков.
Он снова вскинул руку с зажатым в ней револьвером.
У меня было меньше секунды, чтобы опередить его. Я спустил крючок, не целясь, действуя так, как учили в далёком прошлом.
Бах! Чупахин застыл и грузно повалился на землю.
Есть! Я всё-таки успел!
Позади милиционера нарисовался страшно перепуганный Малинкин.
Ну как же без тебя! Мы с Тамарой ходим парой…
Я направил на него ствол.
— Не надо! Ради бога, не убивайте! — жалобно завопил Малинкин, поднимая руки.
— О боге вспомнил! — сплюнул я.
Шор и конный милиционер уже крутили его.
Я подошёл к Чупахину, склонился над ним и пощупал жилку на шее.
— Ну как? — спросил Осип.
— Готов!
— Собаке собачья смерть!
— Не обижай собак. Не надо это дерьмо с ними сравнивать, — попросил я.
— Согласен. Погорячился.
Раненного милиционера лишь зацепило — снайпер из Чупахина оказался так себе, но Блинов настоял, чтобы подчинённый немедленно отправлялся к врачу.
— А как же вы?
— Не переживай, справимся! А ты давай вихрем в госпиталь.
— Есть, в госпиталь!
Я задумчиво оглядел задержанных бандитов и Малинкина. В какой-то степени история повторилась, но теперь в ней будет иной финал. Вот только Чупахин до него не дожил.