– А я о чем говорю! – рассердился Бабкин. – Одного-двух можно без мотива.
Дорофеев на мгновение задумался, потом покачал головой:
– Не верю.
– Если честно, я тоже, – подыграл ему Бабкин. – Сомик только и умел, что начальству задницу лизать. Не удивлюсь, если окажется, что его убили из спортивного интереса. Какой-нибудь молокосос в киллеры решил поиграть и очки себе набивает. А подстрелить начальника угро это же круто! Пару раз нажал на курок, вот тебе и готовая репутация… Жаль, что дело у нас Петровка забрала.
– Если кого-нибудь интересует мое мнение, – встрял в разговор Миша Гурвич, – Сомик никогда не казался мне безобидным. Он просто притворялся пофигистом. А на самом деле ему было не все равно, что делается в нашем районе. Он раскопал что-то, вот его и убили.
В глазах у майора промелькнула насмешка. Он недолюбливал Гурвича, как, впрочем, и все в отделе, и не считал нужным это скрывать.
– Самый умный, да? Сколько ты в уголовке работаешь? Без году неделя! А уже корчишь из себя этакого интеллектуала! Комиссар Мегрэ, мать твою!
Побледнев, Миша собирался достойно ответить «старшему товарищу», но тут зазвонил телефон. Вмиг позабыв о назревающей ссоре, оперативники настороженно переглянулись. У каждого в глазах читался вопрос: неужели срочный вызов?
Телефон трезвонил, не переставая, и Дорофеев, выругавшись, рывком снял трубку:
– Майор Дорофеев!
Несколько секунд он молча слушал.невидимого собеседника. Затем насмешливо фыркнул и, сдерживая раздражение, переспросил:
– Граната, говоришь? Ну и что?.. Ах, заложники!.. Да пошли ты этого Бородаенкова на хрен. Он что, первый раз такие фортели выкидывает? Пора бы привыкнуть… Как? Ты месяц назад участок принял? Извини, брат, не знал…
Короче, мой тебе совет: иди домой и отдыхай… Да, считай, что это приказ. В случае чего беру ответственность на себя. Бывай! – Опустив трубку на рычаг, Дорофеев тяжело вздохнул: – Забодало!
– Случилось чего? – живо поинтересовался Бабкин. – Кто звонил?
– Участковый с Мосфильмовской. Опять этот алкаш Бородаенков дом взорвать грозится. Взял жену в заложники, стоит в оконном проеме, гранатой размахивает. Требует смены правительства… И без того меняют каждые два месяца!.. О чем это я? Ах да, о Бородаенкове! Короче, новенький у них участковый. Испугался, просит прислать спецназ… Я что, Бородаенкова не знаю? Поорет, поорет и успокоится. Главное, не обращать внимания на его заскоки. Когда нет публики, этому психу становится скучно, он и перестает выпендриваться… Ладно, проехали!
Быстренько откупорив очередную бутылку, он прошелся почти без задержки над стаканами. Поднял свой, задумчиво посмотрел сквозь него на свет и вдруг предложил:
– Давайте, мужики, выпьем за нашего будущего начальника. Чтобы нормальный мужик попался. А то мне уже осточертело быть Ионычем.
Тост поддержали с энтузиазмом. Вторая бутылка разошлась быстрее, чем первая, хотя Миша Гурвич в ее реализации не участвовал. Третью (последнюю!) решили потянуть.
Разговор, как обычно, плавно перетек в русло производственных проблем. Потом в ход пошли забавные случаи, старожил Дорофеев принялся вспоминать старых начальников. В конце концов вернулись к тому, с чего начали, к убийству Сомова.
– Неужели Сомик все-таки копал под кого-то? – не мог успокоиться Дорофеев. – Только вот под кого?.. – Он пристально посмотрел на Гурвича. – Миша, ты у него на подхвате был. Должен знать.
– Ну, давай, Миша, колись. – Бабкин локтем ткнул младшего лейтенанта под ребро. – Не заставляй старших товарищей ждать. Видишь, тост застопорился.
Окинув коллег взглядом приговоренного к вышке, Миша тяжело вздохнул и негромко произнес:
– Да ничего особенного. Единственное, что не совсем укладывается… За неделю до смерти он просил навести справки о Полежаеве. Кто под ним ходит, с кем общается…
– Молодец Сомик! – восторженно проговорил Бабкин. – Круто взял!
– Где-то я слышал эту фамилию, – задумавшись, пробормотал Дорофеев. – Больно знакомая… В кино, что ли?
Покосившись на пребывающего в глубоком раздумье майора, Бабкин едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Потом, сжалившись, подсказал:
– Полежаев Сергей Федорович. Ну? Так и не вспомнив, Дорофеев с досадой потер лоб и бросил на старлея сердитый взгляд.
– Что у нас есть на Полежаева? Леха ответил смехом, а Гурвич почтительно произнес:
– Это второй зам нашего мэра.
– Все, ребята, я пас. – Калина поднял руки, показывая, что не намерен обсуждать возникшую версию. – Мне квартира от мэрии светит.
– Короче, мимо цели, – подвел итог Бабкин и поднял стакан. – А поскольку все вопросы снимаются, предлагаю тост.
Внезапно оживший телефон заставил его замолчать. Дорофееву опять пришлось снять трубку.
– Ионыч угро майор Дорофеев, – скороговоркой проговорил он и вдруг недовольно поморщился. – А-а-а, это опять ты, лейтенант. Ну, какие еще проблемы? – Около минуты Ваня молча слушал, потом спросил: – Тебя где так хохмить научили? В школе милиции? Нет?.. Хочешь сказать, он в самом деле выбросился? Взял да и бултых вниз?.. И что?.. Не знаешь, что делать дальше? А дальше звонишь, но не мне, а в морг. Пусть вышлют машину. Потом берешь бумагу, двоих своих парней, то есть свидетелей происшествия, и оформляешь несчастный случай. Все понял или повторить? Ну а если понял, действуй. Все. – Дорофеев сердито швырнул трубку на рычаг и, поймав на себе вопросительные взгляды оперов, пояснил: – Бородаенков выбросился-таки из окна.
– Ну и черт с ним, – равнодушно отозвался Бабкин. – Ты-то чего переживаешь? Представляешь, сколько людей вздохнуло с облегчением. А у родни и вовсе праздник, такой насос отвалил.
Дорофеев сверкнул на Бабкина глазами, потом отчаянно махнул рукой и примирительно произнес:
– Ладно, пацаны, продолжаем…
Глава 4
Шампанское от управдома
На телефонный звонок Андрей среагировал не сразу. Он настолько отвык от нормальной гражданской жизни, что в первое мгновение даже растерялся, не понимая, что произошло. Да и звонить вроде некому. Из прежних знакомых вряд ли кто мог знать, что он в Москве, а новых пока не завелось. Разве что чинуши из Министерства обороны о нем вспомнили…
«Наверняка подыскали место», – почему-то решил он и, сняв трубку, по-армейски отчеканил:
– Майор Корнилов у телефона.
– Еще одного нашего у синагоги тормознешь, считай, ты труп, – донеслось из трубки. – Понял, сионист хренов?
Андрей хотел было ответить в том же духе, но его-опередили короткие гудки. Едва трубка легла на рычаг, как телефон зазвонил вновь.
– Слушай, ты, недоносок… – в сердцах начал Корнилов и вдруг услышал раздраженный басок полковника Петренко.
– В чем дело, майор? Что вы себе позволяете?
– Извините, товарищ полковник. – Андрей почувствовал, что краснеет. – Я был уверен, что разговариваю с другим человеком.
– Что, не успел в Москве оглядеться, как обзавелся врагами?.. – хохотнул Петренко, и Андрей с облегчением понял, что тот не сердится. – Короче, так, майор, – продолжил полковник. -Даю на сборы ровно пятнадцать минут. В одиннадцать чтобы стоял на моем красном ковре при полном параде. Со всякими там характеристиками и наградными листами… Пропуск на тебя выписан. Подробности при встрече. Все понял?
– Так точно.
– Жду!
Андрей, осторожно опустив трубку, улыбнулся.
«Ну, слава богу, – подумал он. – Кажется, полоса невезения кончилась, и не позднее, чем через час, мне предложат настоящую мужскую работу…»
Однако через час в министерстве его никто не ждал. К большому разочарованию Андрея, секретарша объявила, что полковник Петренко на плановом совещании, но скоро будет. Полчаса, а то и больше пришлось листать старые газеты. Его терпение было вознаграждено. Из пяти офицеров, ожидавших полковника в приемной, появившийся Петренко подошел именно к нему.
– У меня для тебя хорошие новости, – объявил он и, дружелюбно похлопав Корнилова по плечу, кивком предложил пройти в кабинет.