– Она твоя мать, – прошептала завороженно, вполне ясно осознав, что за новую жертву выбрала себе охотница.
Сейчас на ее пламя летел Адамиан Чейз.
– Она моя мать.
– Но ты не Лавли…
– Упаси Сато!
Ладно, да, я тоже не Харт…
– И что же, у нее ничего не вибрировало, когда тебя травил Мойси?! – воскликнула возмущенно.
– О, поверь, она уже сотню раз попросила меня с тобой не общаться. Арх, я даже пытаюсь, но ни гхарра не выходит. Ладно, слушай до конца, раз спросила.
– А там еще есть конец?
В груди мятежно бухало: в откровенном поведении сирры Лавли меня смущало решительно все! По языку расползался привкус досады. Пора было признать, что я немного ревную чужого Героя, хоть и не имею на то никаких прав.
– В горах я истратил весь резерв. Опустошил до дна, пытаясь ставить щиты и открывать порталы, – продолжал историю визионик. – Мы были с той гхаррой вдвоем, одни против всего мира. Против охотников с оружием, жестоко напавших на дивное создание. И когда я сидел над телом той удивительной розовой самки, сработал магический накопитель. Каждому из нас Горди выдал по заряженной тарьевой жемчужине и велел носить с собой даже в душ.
– Зачем вам накопители?
– Профессор толком ничего не объяснил. Сказал лишь, что Сеймур ограничивает наш резерв. Что в других мирах похожие способности выражены ярче, сильнее, но здесь будто бы заблокированы. Малая энергия не дает показать больший уровень. Но если резерв растянуть, если подпитать с помощью накопленной магии…
– И кто ее для вас накопил? – выдавила скептически.
Мать всегда сама наполняла тарьевый жемчуг энергией, но потом неделю ходила «обескровленной». Нельзя что-то получить, не потратившись.
– Арх знает… Горди уверял, что магия «чистая», кем-то уже переработанная. Что она не конфликтна нашим искрам и потому абсолютно безопасна. Ну… он не врал, из особой группы никто не помер.
– Какое счастье… – протянула, припоминая лысеющую макушку Мойси. Нет, некоторые дары лучше не раскрывать.
– Могу лишь сказать, что у накопленной силы был какой-то горелый привкус, меня потом неделю мучило изжогой и кидало в жар. А потом, едва я отошел от эмоционального потрясения, у меня начались сильные визионы.
Анхель почесал серое горло. В полумраке комнаты он был весь какой-то монохромный, серебристо-черно-белый. И парню это было к лицу. Почти герой… Почти.
– Жалеешь, что вошел в особую группу?
– Фелис впихнула меня в стартовый набор, я там особо не решал. Но и не сопротивлялся. Слушай, на первом курсе мы с Герой были реальными посмешищами, – голос Анхеля напитался горечью. – Она со своими ушами, я – с вечными пятнами на одежде… Да еще зеленый уровень. Нам нечего было терять. Так мы тогда думали.
– Риз очень расстроена, что не попала на индивидуальное испытание.
С начала учебного года «фея» уже несколько раз рыдала в подушку над своим «крепким желтым» уровнем. Вполне достаточным для мага-аптекаря. Но недостаточным, чтобы сесть за один столик с тем, с кем хочется.
– Это потому, что у нее ярмовый мусс вместо мозга, – скривился парень.
– Не надо так.
– А как еще сказать о человеке, который не может реальность отличить от подделки?
– Ну… у меня с этим в последнее время тоже проблемы, – пожала плечом. – А Риз просто хочет, чтобы ее любили.
– Правда? – лицо Анхеля исказила жесткая усмешка. – Ну так приводи ее в следующий раз с собой. Как думаешь, она придет? Она же любит тайные встречи!
– Чтобы искупаться в твоей желчи? Не придет, конечно, – отмахнулась с грустью.
Этот мрачный «ангел» дьявольски неисправим. Нет никаких шансов притащить его к персональному «счастливому финалу».
– Или это недостаточно романтично? Не по канону? – раздраженно бубнил парень, дергая пуговицу на рубашке. – Верно, я же не мерзавец, не помолвлен и у меня нет болтливого соседа…
– Не понимаю, почему ты так злишься на нее, – удрученно покачала головой. – Сам ее отталкиваешь, отгораживаешь от себя, осыпаешь гадостями, а потом удивляешься, когда…
– Не понимаешь, правда? Тогда ты очень глупая девочка, Иветт Рэйвенс. И никогда не любила по-настоящему, – он резко встал и поднял меня с пола. – Светает. Уходи, пока меня не…
– Не застукали с настоящей девушкой? О, это лишит сна половину академии. Анхель привел к себе что-то живое, нарядное, чистое и приятно пахнущее! – потешалась над его угрюмым видом.
– Не приводил. Оно само приперлось, – проворчал визионик, выталкивая «что-то живое» за дверь.
Глава 4. Пора просыпаться, малыш!
Второе мое пробуждение за эту ночь было таким же резким и волнующим, как первое. Только в этот раз меня вырвал из дремы не собственный неприличный стон, а подозрительный треск.