Марин изучающе смотрел на него и чувствовал, что сам начинает хмуриться. На него оказывали давление, а он, разумеется, не мог дать правдивые ответы; следовательно, каждый момент, потраченный на разговор на эту тему, будет потрачен впустую.
- Эд, - тихо проговорил Марин, - мне бы хотелось, чтобы вы перестали драматизировать свои собственные страхи. Вам должно быть известно, что я никаким образом не могу принимать во внимание ту вероятность, что меня заподозрят в том, что я в своих действиях руководствуюсь какими-либо задними мыслями. Если тот страх, который вы пытаетесь мне привить, должен каким-то образом меня задеть, то вам лучше сразу было бы начать следствие. Что у вас на уме на самом деле? Мне тоже кое-что надо с вами обсудить.
От взгляда Марина не смогли укрыться колебания этого тощего зловещего человечка. Затем Слэйтер рассмеялся, не без приятности, и сказал:
- Как вы знаете, наш отдел время от времени обращается к вашим сотрудникам с просьбой помочь нам в качестве инструкторов - ради укрепления связей.
- Все организовано удовлетворительно, надеюсь? - спросил Марин.
Он ждал. У Слэйтера явно была какая-то особая причина затеять этот разговор, потому что подобные дела давно уже решались на уровнях ниже ранга Руководителей Групп.
- Мне хотелось бы, чтобы сегодня днем вы взяли с собой одного молодого парня, - ответил Слэйтер с легкой улыбкой. - Это его первое знакомство с войной, и, как вы убедитесь, он нуждается в обучении.
Марин покачал головой.
- Сегодня я не могу отвлекаться на инструктаж. У меня очень плотный график.
Слэйтер снова улыбнулся.
- Мы с Великим Судьей, - заметил он, - особенно заинтересованы в этом парне. Когда вы его увидите, присмотритесь к нему и спросите себя, не напоминает ли он вам кого-либо из знакомых вам личностей.
Марин вздохнул и мысленно подсчитал, когда проходили первые игры по выбору партнера. Это было сразу после войны - прошло уже двадцать лет! Это мог быть один из детей Великого Судьи, появившийся в результате игр тех ранних лет. Вождь участвовал в нескольких первых играх, пока количество женщин, предложивших ему свои жетоны, не стало таким огромным, что его отказ от участия в играх стал делом общественной значимости.
Марину ничего больше не оставалось, как согласиться.
- Пусть ждет в два часа у места старта ракет, - сказал он.
Слэйтер одобрительно кивнул.
- Итак, что же у вас на уме, Марин?, Возникла долгая пауза.
Марин встал и прошел к окну. Говорить об этом будет труднее, чем он предполагал. То, чем интересовался Слэйтер, было жизненно важно, и он не мог допустить ошибки в изложении. Их встреча и так уже оказалась более опасным мероприятием, чем он ожидал.
Пока он стоял у окна, его взгляд сам собой остановился на конструкции, напоминающей пентхауз, и расположенной на здании Руководителей Групп. Именно туда через шесть дней Траск должен будет прибыть на казнь. Главная секция этой постройки представляла собой некрасивый низкий квадрат. Зарешеченные окна создавали безрадостную, давящую атмосферу и наводили на мысли о тюрьме. По бокам на несколько сотен футов вверх поднимались две колонны из металла и бетона. Там находились муфельные камеры конвертеров, где шаг за шагом радиоактивность вторичных материалов подвергалась вторичной переработке или подавлялась. Если эти меры ничего не давали, подвергшиеся сложной обработке компоненты автоматически паковались в безопасные контейнеры и увозились в отдаленные места захоронений.
Со этого места в поле зрения Марина не попадали ни энергетическая станция, ни силовая передающая антенна. Станция была продолжением "пентхауза", а антенна располагалась на приподнятой секции, которой он не мог видеть из окна. Но он знал, что где-то в подземных казематах под этим сооружением располагается реле, которое, если его активировать, вызовет жгучую боль в плече тела Траска, и эта боль неумолимо приведет его к погибели.
Марин почувствовал, как все его тело напряглось. Он подумал о тех, кто считал себя в силах проникнуть в эту крепость и стереть записи о своей судьбе. Он ни разу не слышал о том, что кому-то это удалось. Он ощутил осознание этого факта как толчок. Отвернувшись от окна, он сказал:
- Эд, мне бы хотелось получить информацию о предмете, который является запретным даже на Совете Руководителей Групп.
Слэйтер, стоявший к нему вполоборота, повернулся всем телом и посмотрел на него сузившимися глазами.
- И что же это за предмет?
- Мозг.
Наступила долгая пауза, и Марину показалось, что цвет лица коротышки значительно изменился. Весь он словно слегка усох.
- Дэвид, - наконец сказал он, - если я проинформирую Великого Судью о том, что вы упомянули это название, он будет немало огорчен.
Марин ждал, не доверяя своему языку.
Эдмунд Слэйтер продолжал тихим голосом.
- Я руковожу бесконечным поиском Мозга. Мои люди - это агенты, которые знают, что им грозит смерть, если они хотя бы заикнутся кому-то, что такой поиск ведется. Я предложил бы вам забыть, что этот разговор когда-то имел место.
Марин не пропустил мимо ушей ни одного слова предупреждения. Но он не стал колебаться. Он сказал:
- Я хочу довести до вас следующую мысль. Если Мозг все еще существует, то вам известно, где он находится.
Острый ум невысокого, жилистого человека, стоящего перед ним, похоже, мгновенно вникал во все нюансы значений его слов.
- Настолько много данных, - он говорил, будто бы размышляя вслух. Десятки тысяч направлений поиска - столько разрозненных кусков, которые нужно объединить вместе; может быть, для этого требуется свежее, острое мышление, которое воссоздало бы всю картину, - его направленный в бесконечность взгляд сфокусировался на Марине. Он казался очень напряженным и как бы сдерживал внутреннее возбуждение. - Дэвид, - голос его был таким же сдержанным, как и все его манеры, - мне кажется, что вы выразили самую грандиозную мысль, которая только возникала за последние десять лет этого поиска. Мне бы хотелось еще раз с вами это обсудить перед тем, как я решу, следует ли мне продолжать самому или же предоставить это дело на рассмотрение Великого Судьи.