Четыре века предки Рыжего на берегах бурной степной реки противостояли предкам тех, кто шёл впереди. Они с молоком матери впитывали инстинкт постоянной готовности к борьбе, отражению набега волков из-за реки, вероломного, бесстрашного, и безжалостного врага. За четыреста лет непрекращающейся войны с волками они превратились в волкодавов. Сама жизнь, История вывела эту породу, как противовес специфически жестокому племени.
Рыжий не мог бежать быстро, не позволяла простреленная три года назад нога, к тому же подойти надо тихо, незаметно. Он надеялся, что между тройками всё же сначала произойдёт какой-то разговор, и что эти здоровые ребята сумеют оказать сопротивление пока он подойдёт. Хотя, конечно, на серьёзный отпор рассчитывать не приходилось - Рыжий знал истинную цену всем этим качкам, как и тем, кто на всевозможных празднествах лихо кололи ладонями кирпичи.
Рыжий продвигался осторожно, боясь, что подведёт нога. Наконец он услышал голоса. Разговаривали волки, здоровяков нигде не было видно.
- Зарыть надо, завтра их найдут,- срывающимся негромким голосом убеждал остальных самый неуверенный, тот, что нервничал в автобусе.
- Чем рыть, руками?- не таясь нарочито громко, словно показывая, что ничего не боится, возражал молодой, вытирая какой-то тряпкой нож.- Завтра мы уже далеко отсюда будем.
- А если у Ахмета сейчас денег нет? Тогда нам у него остаться придётся, он же недалеко тут живёт … а ты всем им горло перерезал, сразу на наших подумают, и на Ахмета тоже ... Зарыть надо,- Неуверенный боязливо оглядывался по сторонам.
Старший волк молчал. Он думал, прикидывая какое решение принять.
Рыжий понял, что трое здоровяков уже мертвы. Вскоре по взглядам и жестам спорящих волков, он понял, что трупы в рядом расположенном подвале. Рыжий крадучись обошёл стройку и осторожно спустился в подвал с другой стороны. Там в полутьме на бетонном полу, заваленном всевозможным строительным хламом, он различил тела. Здоровяков убили, по всей видимости, из пистолета с глушителем, после чего было совершено ритуальное перерезание горла. Рыжий осторожно обыскал трупы, надеясь найти какое-нибудь оружие, хоть и понимал, что это маловероятно – волки всегда забирали оружие своих жертв. У одного из убитых он нашёл визитку и понял, что это всего-навсего автобусные контролёры. "Черт, я то думал, что это братва местная по ошибке не на тех нарвалась, а они лохов, обычных контролёров порешили." Раненая нога сорвалась и заскользила по битому кирпичу – возник шум.
- Ты их что, не добил?- зло спросил Старший у Молодого.
- Чего гонишь!- звонко огрызнулся Молодой, но тут же присмирел под взглядом Старшего и продолжал уже тише.- Всем глотки перерезал ... собаки, наверное, прибежали, кровь лизать.
Послышались приближающиеся шаги. Рыжий прижался к сырой стенке подвала и сунул руку в карман. У него имелся только треугольный сапожный нож, сделанный Хохлом из стальной полосы. Молодой волк уверенно, вразвалку, футболя по дороге какие-то банки, спустился в подвал, в руке он держал пистолет удлинённый набалдашником глушителя.
- Что там Хасан?- донёсся голос Старшего.
- Ничего. Эти дохлые, а больше никого,- Молодой медленно поворачивался, стоя над трупами, вглядываясь в полумрак подвала.
Рыжий, оттолкнувшись от стены, сделал резкий прыжок, выбросив вперёд руку с ножом, целя в висок. Одновременно с ударом он заблокировал руку державшую пистолет. Молодой вскрикнул, пистолет выпал и ударился о ногу Рыжего. Молодой начал было хрипеть и биться, но Рыжий тут же волчьим приёмом, сзади по горлу, как барана добил его и осторожно опустил на кучу ломаного шифера.
- Хасан ... эй, что ты там!?- тревожно кричал Старший.
Рыжий спешно шарил возле своих ног, нащупал пистолет. Это был "Макаров" с глушителем. Теперь он чувствовал себя куда уверенней, оружие и то, что он знает кто они, а те не имеют понятия с кем столкнулись, делало его шансы предпочтительными.
- Хасан эй, чего молчишь?!- Старший с пистолетом в руке заглядывал в подвал, но не спускался.- Исраил, иди сюда... прикрой меня!- крикнул он Неуверенному, и стал осторожно, постепенно привыкая к темноте, спускаться...
Старший обошёл трупы и увидел лежащего Молодого.
- Хасан!
Притаившийся за кучей мусора Рыжий нажал курок. Старший со стоном повалился, но успел сделать два глухих хлопка-выстрела наудачу. Рыжий тоже ещё раз пукнул из "Макарова" и волк затих. Неуверенный не стал спускаться в подвал. Услышав негромкую из-за глушителей перестрелку, он замер, выжидая, затем позвал срывающимся голосом:
- Муса... эй?!
Не получив ответа он стал пятиться от подвала выставив перед собой пистолет и дрожа подбородком.
- Стоять!- веско прозвучал в вечерней тишине голос Рыжего.
Неуверенный застыл на месте.
- Брось ствол, подними лапы!
Неуверенный, сотрясаясь уже всем телом, повиновался.
Рыжий понял, что это так называемый выбракованный волк, один из тех, кого в волчьих горах именуют позором нации или рода.
- Рассказывай,- приказал Рыжий после обыска, убедившись, что пленник безоружен.
- Что рассказывать?- ужас стоял в глазах неполноценного волка.
- Зачем приехали, куда ехали, зачем ребят завалили?... Документы не твои?- Рыжий листал паспорт, изъятый у Неуверенного.
- Не мои ... Мы ... Я не убивал ...
- Вижу, что не убивал,- усмехнулся Рыжий.- Они же безоружные были ... Зачем убили-то?
Неуверенный продолжая трястись опустил глаза.
- Что молчишь? Отвечай ... Как там по вашей волчьей философии: чем меньше русских, тем легче будет жить вашим детям ... Так что ли?
Неуверенный молчал, не поднимая глаз.
- Ладно, колись, зачем приехали, а то времени нет.
Неуверенный издал какой-то горловой звук похожий на всхлип и заговорил:
- К родственнику мы ехали ... У него магазин тут.
- Работать, что ли у него собирались ... днями, а ночами бандитничать?
- Не ... за деньгами ехали ... Он всему нашему роду помогает. Там у нас совсем плохо... свет нет, мука нет, зимой топить нечем, еда нет. Род у нас небогатый ... баран пасли, баран сдох. Вот только он помогает, деньги даёт.
- А нефтью, или бензином самопальным не торгуете?
- Нее ... там уже поделено всё, у нас род маленький, бедный. Только он, Ахмет помогает.
- А эти, они, что тоже родственники твои?- Рыжий кивнул в сторону подвала.
- Да братья ... не родные, дальние.
- Значит, за деньгами ехали, а по дороге с полезным приятное совместили?
- Это не я, я не хотел... Это Хасан ... который молодой ... Он в войну мало убил ... старшему, тому второму завидовал. Тот снайпером был, почти полста человек убил. А я нет, я дома сидел, я не воевал,- оправдывался Неуверенный.
- Понятно, комнатный боевик значит. С гор или с равнины?
- Горные мы. Слушай начальник, веди меня, я всё скажу, всё что знаю!
- И на родича выведешь, который здесь в Москве пристроился и на магазин его, который весь ваш род кормит?
Неуверенный смутился, вновь опустил глаза.
- Всё, всё скажу... я ведь ничего, правда, я не виноват ... я никого не убивал.
- Да нет, дорогой, не мент я, напрасно надеешься.
- Не мент!? ... А кто!?- Неуверенный удивлённо-испуганно вскинул брови.
- Гребенских казаков у вас, поди, уж и забыли.
Неуверенный сжался и стал как бы меньше и уже. Он ответил очень тихо:
- У нас старики всё помнят ... и вас, и Ермолова ... не забудут, хоть тысяча лет пройдёт.
- Да ну ... Ну, порадовал ты меня худой волчара. Значит, крепко наши предки вашим шкуры дырявили, раз до сих пор забыть не можете. Так вот знай, не всех нас советская власть извела, под нож пустила. Кое-кто чудом потомство успел оставить, вам на горе.
- Не убивай, рабом твоим буду! - Неуверенный опустился на колени.