Увы, всё вновь упиралось в наши весьма скудные ресурсы, поэтому я ограничился составлением плана инженерных заграждений из подручных материалов – елей и сосен, что вплотную росли на околице. По моим прикидкам, весь близлежащий лес можно было смело вырубать метров на сто в сторону чужой земли. Это позволило бы создать хорошо просматриваемую и простреливаемую буферную зону между домами и дикой живностью.
– Николай Павлович, товарищи полицейские, милые, сходите с нами к Никифоровне, – обратилась к нам всё та же говорливая Татьяна Петровна, когда мы возвратились обратно в село. – Вера, ну, чего стоишь и молчишь? Говори Николай Павловичу и товарищам из полиции то, о чём только что поведала мне.
– Ох, простите меня, дуру старую, но как отец – царствие ему небесное – повелел молчать, так и молчала всю жизнь, – быстро-быстро перекрестилась небольшого роста бабулька лет восьмидесяти. – Видать, пришло время раскрыть тайну… Батюшка-то мой в партизанах был, почитай три года по лесам прятался, немчуру бил. А как прогнали германца, припрятал он кое-какое оружие… Знал, что незаконно это, но припрятал… Сам он молчал всю жизнь, и мы с сестрой молчали. Почитай, забыли про то, что отец на чердаке прятал… Заберите вы, товарищи, те ящики, что на чердаке стоят, одной мне их не вытащить – уж больно они тяжкие…
– Погодите, эээ… Вера Никифоровна, у вас в доме есть оружие? – честно говоря, поначалу я не поверил своим ушам. Парни, фигурально выражаясь, пооткрывали от удивления свои рты. – Сохранившееся ещё со времён войны?
– Да, сынок, так, в ящиках оно, – кивнула в ответ бабулька. – Отец, пока живой был, холил, сохранял и оберегал те ружья от ржавчины… А я уже, почитай, лет десять, как на чердак не лазила. Незачем оно мне, сынок, оружие то… Думала, как умру, так и унесу с собой тайну в могилу-то… Ан, нет, не судьба, видать… Посему забирайте, сынки, те ящики, вдруг они вам на что сгодятся.
– Вот те на, прямо триллер какой-то, – покачал головой Еремеев. – Вера Никифоровна, выходит, никто не знал про вашу тайну? Ни участковый, ни соседи, ни ваши дети?
– А на что им, Николай Павлович, знать было? – старушка укоризненно посмотрела на Николая. – То моя тайна, отца моего да сестры Глафиры, что померла года три назад… Никому и не надо было про то знать.
– Думаю, что ничего хорошего от тех стволов не осталось, – скептически заметил Ковалёв. – С войны столько лет прошло, да и условия хранения, скорее всего, подкачали. Ржавчина, разложение пороха…
– Чего гадать, Миша? Сходим и посмотрим на месте, – я в задумчивости поскрёб подбородок. – Да, много тайн хранит земля русская, много.
Спустя какое-то время мы поднялись на чердак в одной из хат и, следуя указаниям Веры Никифоровны, осторожно выволокли из хитроумно устроенного тайника два тяжёлых ящика с еле заметными надписями по-немецки. Тайник, надо сказать, был устроен весьма грамотно с точки зрения долговременного хранения – я никогда не видел ничего подобного.
Как говорится: век живи, век учись. Оба ящика потемнели от времени, но оказались крепкими, очень качественными, как говорят, добротными. Судя по всему, отец Веры Никифоровны выбрал наилучший упаковочный материал из того, что производил Третий рейх, и что оставили немцы при отступлении.
Повозившись немного с узким лазом, мы спустили оба ящика с чердака и вынесли их во двор. Не мудрствуя лукаво, попросили у хозяйки топор и вскрыли нашу находку. Внутри одного из ящиков оказался второй, опять-таки с маркировкой фашистской Германии. В другом же ящике наш ожидал сюрприз.
– Етижи-пассатижи, «машиненгевер», – едва глянув на содержимое, протянул Зеленцов. – Дорогая передача, я фигею, не иначе.
– Да, это самая настоящая «швейная машинка Гитлера», – кивнул мой напарник. – На вид сохранился неплохо. Ржавчина чуть видна… Но состояние однозначно намного лучше, чем у копаных стволов.
– А это, как я понимаю, «маузеровские» карабины, да? – Николай запустил руки в ящик и вытащил из него немецкую винтовку. – Надо же, в стволе затычка… Похоже, маслом залито было.
– Ой, сынки, отец мой, пока живой был, всё время керосин да масло изводил на енти самые ружья, – вздохнула Вера Никифоровна. – До самой своей смерти на чердак лазил.
– Так-так-так… Если эти штуковины постоянно смазывали и чистили, то есть шанс, что и пулемёт будет в рабочем состоянии, – вытащив из ящика козырной девайс, Руслан выдернул из ствола ветошь. – Чёрт, а как его разбирать-то?