Мальчишеская фигурка отклеилась от перил, постояла в нерешительности, дрожа всем телом, попыталась плотнее запахнуться в мокрую куртку и, пригибаясь на встречу дождю, побрела к люку на середине площадки. У люка мальчик еще раз остановился, борясь с искушением, затем оглянулся, будто кто-то мог его увидеть, подышал, стуча зубами, на окоченевшие пальцы и с натугой откатил крышку по направляющим. Внутри было темно, зато тепло почувствовалось сразу. Мальчик присел над люком, наклонился к черноте, прислушиваясь. Тепло притягивало. Теперь мальчик знал, что не уйдет отсюда. Спят? Нет, пожалуй, не все… Стук дождя по металлу площадки мешал слушать. Что там — общая тревога? М-м… Нет, она звучит совсем не так и вдобавок воет по всему кораблю, а это где-то в одном месте. Нет, не сигнал это общей тревоги, это только что-то очень похожее на него, а вот теперь звука нет, зато бубнят два голоса…
Маленький озябший мальчик сидел на краю люка на верхней площадке круглой башни-донжона, почти цепляющейся за бегущие клочья низких туч, и холодный косой дождь все хлестал и хлестал по тщедушной дрожащей фигурке. Дождь шелестел по всей, глубоко вплавленной в грунт широким основанием, башне, которая из-за давно снятой и разделанной на металл носовой надстройки не была похожа на то, чем являлась в действительности: малый туннельный корабль «Декарт» звездного класса, земного порта приписки, средней дальности свободного полета, стандартной автономности, на сто восемьдесят пассажиров и шесть членов экипажа…
Глава 2
В каюте кто-то был. Кто-то невидимый осторожно ступал босыми ногами, шарил впотьмах, очень стараясь не шуметь. Стефан Лоренц проснулся так, как просыпался всегда — без переходного состояния с морганием и потягиванием, без застилающего глаза розового тумана с уплывающими обрывками ночных снов. Тело включилось, и голова была ясной. Он лежал молча, лицом к переборке, его дыхание оставалось ровным, как во сне, но тело уже было напряжено. Он пошевелился, и тот, за спиной, замер. Тогда Стефан дернул щекой, немного поворочался, подогнул под себя ноги, затем, снова замерев, заставил себя расслабиться и стал ждать. Некоторое время ничего не было слышно, но Стефан хорошо представлял себе, как у ночного пришельца гулко бухает сердце. Он усмехнулся про себя: дышать и то боится… Удерет? Нет, не удерет, пока не доведет дело до конца, слишком уж долго они этого момента ждали, никуда он не денется, коли уж они опять решились…
Так. Шарит на полке, где одежда. И кобура, конечно, тоже там, вот она поползла наружу, по звуку ясно. Долго как копается… Ну что, много ты там нашел? Где теперь искать будешь? Надо думать, под подушкой, на большее фантазии не хватит. Так… лежать тихо. Приближается. На цыпочках идет, осторожничает, и руки, наверно, в темноте растопырил, как лунатик. Как он вообще в дверь вошел? Там три ИК-луча. Впрочем, если ползком и очень постараться, то можно подлезть под нижним, но ведь это же знать надо!.. Значит, знают.
Противно все это, слов нет.
Невидимый наткнулся на койку. Медленно, очень медленно рука поползла под подушку. «Интересно, кто это, — подумал Стефан. — Илья, Дэйв, Диего? Рыжий Людвиг? Или, может быть, Ронда — что-то она вчера по-волчьи смотрела, с этаким вызовом, кто-то ее даже одернул. Если бы Питер был здесь, нечего было бы и гадать. Хотя нет, Питер сам не сунется, не его это метод, пришлет кого-нибудь другого, кто поглупей…»
Голова вместе с подушкой мягко приподнялась — ночной пришелец запустил руку по локоть. Стефан попытался неожиданно схватить эту руку, которая тотчас отдернулась. Стефан вскочил на ноги. Кто-то рядом издал странный высокий писк, вывернулся из захвата, крутанувшись волчком, отскочил, и сейчас же по полу часто-часто зашлепали босые ноги. Чужой легко толкнул дверь, в распахнувшемся проеме мелькнул невысокий силуэт — на вид лет десять, — исчез, метнувшись вбок, но Стефан уже был в дверях. В каюте нудно гудел сигнал самодельного сторожевого устройства, предназначенный только для одного человека, для одного-единственного против всех…