Перед последним броском через озеро они причалили к оконечности гранитного мыса. Питер не позволил отдыхать больше пяти минут. Вера повалилась на камень. Йорис принялся скулить от усталости, а когда его успокоили тем, что грести больше не придется, начал ныть, что хочется есть. Питер побродил у воды, лижущей серые камни, но сосулек тут не было.
Его немного мутило, от голода кружилась голова, и сердце временами принималось стучать как сумасшедшее. Ничего… Уже скоро. В лагере этот хлюпик забудет о своем позоре, начнет пространно и снисходительно отвечать на вопросы и вовсю распавлинит перья — грудь колесом, хвост зенитной пушкой. Достаточно не напоминать о его нытье — и он по гроб жизни будет благодарен тому, кто впервые дал ему почувствовать себя мужчиной, а не штатной единицей в хозяйстве Стефана…
— Интересно, они нас видят? — спросила Вера.
Парус хлопнул. Вера вцепилась в шкот, пытаясь поймать угасающий порыв. Питер осторожно развернул в воде лопасть весла. Парус на мгновение надулся и вновь вяло заполоскал. Ветер стих.
— Вряд ли. Смотри, где солнце. Им блики мешают.
— А в оптику? Со светофильтрами?
— В оптику — да. Так ведь надо знать, что мы возвращаемся, специально высматривать. Кому это надо — Лоренцу?
— Он там не один!
— Ты бы потише, — предостерег Питер. — Он чуткий.
— Лоренц? — натянуто пошутила Вера.
— Да что ты заладила!
Еще час плыли молча, лишь в носовом отсеке шевелился Йорис, которому было жестко сидеть, да Вера временами тихонько охала, потревожив руку. Парус еще не совсем обвис; едва заметный ветерок все-таки подталкивал лодку.
На середине озера зыбь разгладилась, спокойная вода казалась еще более темной и как будто маслянистой. Питер часто оглядывался — смотрел на след за кормой. Теперь он жалел, что не пошли берегом. Где бы ни был водяной слон, наверняка он уже почуял добычу. Скоро ветер совсем стихнет, а через два-три часа начнет темнеть. Быть может, перед самым закатом опять ненадолго задует, а вот ночь будет просто отвратительно тихая, с ясным небом без луны и звезд, с далеким бесполезным светляком фонаря на тупом носу «Декарта»… В такие ночи на озере иногда возникают странные и опасные течения, поднимающие на поверхность фосфоресцирующий ил. Незаметные днем, они способны за ночь отнести лодку куда им вздумается.
Что толку в бессмысленных прогнозах. Водяному слону понадобится совсем немного времени, чтобы пересечь озеро в любом направлении. Рано или поздно, придется рискнуть и взяться за весла. Нет ничего глупее, чем быть сожранным в двух шагах от цели.
Питеру случалось видеть водяного слона и в ста, и в тридцати шагах от лодки. Отчаянный Дэйв, лучший пловец в лагере, единственный из всех рисковавший заплывать на глубину, однажды был атакован, но сумел спастись. Правда, озеро штормило, а в шторм водяной слон плохо чувствует добычу. Да и часовой на башне не подвел — Стефан потом наказал его за излишний расход стрел.
Питер знал, кто виноват. Фляжка с темной жидкостью из неприметной лощины за водоразделом, где в круглых ямах чавкает и шевелится горячая грязь, а нефть сама бьет фонтанчиками из земли, где не растет даже лишайник и трудно дышится, — эта фляжка лишила его ума. Он все же нашел то, ради чего стоило затевать бесчисленные экспедиции, — рано или поздно это должно было случиться. Он непростительно ошибся, поверив в свою счастливую звезду. Но фляжка была не виновата.
«А ведь, пожалуй, кое-кому там, в лагере, придется туго, если мы не вернемся…»
Он поймал себя на том, что едва не высказал эту мысль вслух. Нельзя. Не мысль даже — мыслишка. Глупая, ненужная. Нет ничего хуже бесцельного ожидания: что-то такое теряется там, внутри, неуловимое, очень важное, без чего нельзя жить.
— А вдруг он умер? — ни с того ни с сего спросил Йорис.
— Кто?
— Ну слон… Он ведь живой. Он ведь может когда- нибудь умереть просто так, от старости?
— А вдруг за нами с Земли прилетят? — серьезно сказал Питер. — Ты бы лучше на себя надеялся. И на нас вот с Верой.
— Умер-шмумер, — фыркнула Вера. Она бодрилась.
Парус вяло шевельнулся и повис тряпкой. Брошенная в воду щепка уплывала назад так медленно, что, глядя на нее, хотелось плакать. Прошло полчаса, прежде чем она скрылась из виду.