— Ты пришел, — бормочу я.
— Да, придурок, я тут.
Рукам больно, когда кровь начинает поступать к онемевшим конечностям.
— Не нужно, — шепчу я.
— Еще как нужно.
Я замечаю, что он сидит прямо на грязном полу подсобки, а моя голова у него на коленях. Он очень профессионально массирует руки, помогая крови циркулировать вновь. Пусть. Я закрываю глаза. Все равно так холодно.
— Пошли, — он тянет меня вверх. Мне без разницы, пошли.
Перед глазами мелькают знакомые коридоры, ступеньки, спортивный зал. Никого нет, за окнами темнота. Ян заводит меня в раздевалку, стягивает мою футболку. До этого дремавший разум, паникует:
— Эй! Ты чего?..
Я слабо от него отбиваюсь. Он хмыкает, понимая причину моего сопротивления.
— Не бойся, идиот, тебе просто нужно согреться. Ты синий.
— Согреться? – перед глазами два сплетенных тела. Ну уж нет! Открываю рот и кричу.
Ян терпеливо ждет, рассматривая свой маникюр. Когда я замолкаю, прижимаясь к стене, которая кажется мне теплой по сравнению с температурой моего тела, парень спрашивает:
— Накричался? Уже десять вечера. В школе никого нет.
— А охрана?
— Смотрит футбол с пивом, которое я им принес. Так что не вопи, снимай свою одежду, если не хочешь прямо в ней принять душ.
— А, вот ты о чем, — доходит до меня.
— Ты подумал о другом?
— Нет, я…
— Ну и кто из нас гей?
Предпочитаю ничего не отвечать на глупые вопросы. Стараясь не обращать внимания на то, что Ян смотрит, стягиваю с себя вещи. Парень подает мне полотенце, которое я с трудом сжимаю в непослушных пальцах.
— Сам дойдешь?
Киваю.
Но он все равно ведет меня в душевую, сначала включает прохладную воду, стоит некоторое время, ждет, пока я привыкну, затем делает напор сильней, а температуру выше. Вместе с теплом, приходящим в тело, я чувствую усталость. Прижимаюсь лбом к кафельной стенке. Уже все равно, что я голый, а Ян стоит рядом. Уже не важно, что мурашки все еще бегают по телу и меня мелко трясет. Мне нужен сон. Или все это уже сон? Ян, быстро протирающий мое тело полотенцем, затем помогающий одеться. Правда, он матерится, когда застегивает мою рубашку. Во сне матерятся?
Мы в машине. Я пытаюсь поднять тяжелые веки. Смутно вижу перед собой Яна. Он с кем-то разговаривает по телефону. Затем сразу моя квартира, мой отец, моя кровать. У нас, похоже, уже традиция, чтобы Ян приволакивал меня в невменяемом состоянии домой.
12 декабря
Интересно, что он наплел отцу? Который даже не ругает меня, говорит о Яне, как о святом. Чувствую себя не очень. Батя меряет мне температуру и разрешает остаться дома, когда видит на градуснике тридцать восемь. Дает мне аспирин, что-то еще. Я пью таблетки, но их хватает на пару часов. Меня морозит, не могу согреться под двумя одеялами. Голова тяжелая. Такая знакомая комната кажется нереальной, другой, будто кукольной. Я пью еще лекарств, но не чувствую облегчения. Думаю, что мне что-то нужно делать, но что не знаю. Да и не хочется…
В полузабытьи я провожу почти весь день. Не прошло даром мое висение в подсобке. Спасибо всем, пидарасы. К вечеру, когда начинает темнеть, раздается звонок в дверь. Не буду открывать. Но трель здорово режет по ушам. Когда я все-таки поднимаюсь с кровати, все кружится, но я бреду до двери. В принципе, я этого ожидал. Ян собственной персоной. В школьной форме. Красивый, зараза. Очень не гейская мысль, кстати.
— Почему не был в школе?
Вопрос я долго осмысливаю. А потом отвечаю гениально:
— Потому.
Парень молча отодвигает меня в сторону. Закрывает дверь. Поворачивается ко мне и трогает холодной с улицы рукой мой лоб.
— Ты весь горишь.
— Нет, — отмахиваюсь я. – Это ты ледяной.
Стоять нет сил, иду в спальню и падаю на кровать.
— Ты температуру мерил?
— Утром, — бурчу я. Перед глазами цветные круги.
— Держи, — он протягивает мне градусник.
— Отстань, а? – ничего не хочу.
— Артём, или ты меряешь температуру сам, или я вставлю градусник тебе в задницу.
Хм. Такой расклад как-то мне не очень по душе. Поднимаю руку, чтобы он поставил градусник подмышку. Это он и делает. От меня на пару минут отстают, а потом матерятся, видя температуру. Затем Ян уходит на кухню, что-то там делает. Мне как-то все равно, что он там забыл. Закрываю глаза и пытаюсь провалиться куда-нибудь глубоко.
Но мне не дают. Приходит Ян, уверенным жестом откидывает мои два одеяла. Я хочу спросить его, совсем ли он офигел мешать больному человеку, как вдруг его рука стягивает мои пижамные штаны. Я замираю, вместо того, чтобы сопротивляться. Парень проводит ваткой, пахнущей водкой, по моей заднице. Э? Затем в его руках я вижу шприц, который больно вонзается в нежную кожу. Не даю себе вскрикнуть, прикусывая губу. Ян, усмехаясь, шлепает меня по ягодицам, лишь продлевая муку.
— Извращенец, — шепчу я.
— Ага. Всегда мечтал о ролевой доктор-пациент.
— Иди ты, — беззлобно посылаю я парня, меня неумолимо клонит в сон.
— Потом поговорим. Кажется, ты забываешь, кто хозяин. И вообще, ты должен мне спасибо сказать.
— Скажу, — пообещал я.
Лекарство подействовало, и я уснул.
Декабрь. Часть 4
13 декабря
Когда я просыпаюсь на следующее утро, Яна нет. Мечтаю, чтобы мне все это привиделось, но неприятные ощущения на месте укола рушат мои мечты. Мне намного лучше. К вечеру температура поднимается до тридцати семи градусов, но выше не ползет. Батя разрешает отлежаться до понедельника.
Ян, оказывается, на все руки мастер. Укол сделать, домой привезти, отмазать от родителей. Ну просто герой. И как он все умеет? Он всего лишь в одиннадцатом классе.
17 декабря
Понедельник. Ян проверяет наличие ошейника, чуть задерживаясь пальцами на шее. От программы я отстал, даже не утруждая себя домашними занятиями во время болезни. Получаю в первый же день двойку. Даже не оборачиваюсь на своего «хозяина». Спиной чувствую, как он зол. Ожидаю выволочки на перемене, но парень лишь щелкает пальцами, призывая меня следовать за ним в столовую. Он заказывает себе салат и лениво в нем ковыряется. Потом поднимает глаза:
— Я же говорил – учись хорошо, и я не буду тебя трогать.
Ну, говорил, но у меня есть смягчающие обстоятельства. Я болел. И по чьей вине?
— Тебя абсолютно не интересует твое будущее?