— Чтобы ты не забывал, что должен учиться. Кстати, ты так мило смущаешься.
— Ян! – шиплю я осуждающе, словно он сказал что-то пошлое.
Он алчно вперивается в меня глазами:
— Сейчас ты такой…
— Где ты был? – быстро меняю тему я.
Парень мрачнеет:
— Конечно, это не то, о чем следует говорить в данный момент, но я тебе отвечу. Моя двоюродная тетка из Испании умерла. Я был на ее похоронах.
— О, — смущение, настигшее меня, было самым сильным за всю мою жизнь. Вот же я придурок! Я должен поддерживать его, а не обвинять. – Прости.
— Да ничего, — отмахивается Ян и ложится на спину. – Я ее почти не знал. Похороны – это вообще вещь довольно лицемерная, бездумно отнимающая время. Теперь ее наследники перегрызут друг другу глотки. Вроде у тетки была парочка миллионов.
Я не знал, что сказать. Пожалел, что спросил. Вот нужно было мне все испортить? Ян поворачивается ко мне:
— Ты скучал?
Почему-то мне кажется, что ему важно услышать ответ на этот вопрос. Я киваю, подкатываюсь к нему, несмело говорю на ухо:
— Очень.
Он молчит. Вопреки моим ожиданиям услышать что-то вроде «я тоже». Но я не жалуюсь. Мне слишком хорошо, чтобы оценить всю ситуацию в целом.
Конечно, красоту момента портит настойчивая, отлично узнаваемая трель айфона Яна. Он, вздыхая, нехотя, поднимается и достает сотовый. Смотрит на экран, потом все-таки берет трубку:
— Что?
Динамик хороший, поэтому я прекрасно слышу ответ его собеседника:
— И тебе привет, красавчик.
Узнаю Марата, тут же чувствую укол ревности. Чего это он его так назвал? Ян мой парень.
— Привет. Ты звонишь поздороваться?
— Не только. Как тетушка? – он знал, куда отлучался Ян? Он знал, а я нет.
— Покоится с миром.
— Ха, наследники еще не поубивали друг друга?
— Вроде нет.
— Ты занят?
— Немного.
Немного? Это обо мне так?
— Небось со своей зверушкой?
Я возмущен. Сказано пренебрежительно, но обидней, когда Ян лениво произносит:
— Ага.
Козел. Не хочу дальше слушать. Пошли они в задницу, эти два придурка. Я выскакиваю из комнаты и бегу в ванную. Защелкиваю замочек на двери, кидаю пижамные штаны со следами спермы в барабан стиральной машины. Подумав, швыряю туда же футболку, пропахшую потом и Яном. Становлюсь под душ, но как-то это особо не помогает. Я взвинчен. Раздраженно отфыркиваю капли воды, попадающие в нос, потому что я слишком высоко задрал голову. Так и с Яном. Сам виноват. Я вижу в наших отношениях то, чего нет. Если то, что происходит между нами, вообще можно назвать «отношениями».
— Составить компанию? – раздается голос над ухом.
Я подскакиваю. Какого черта? Я ведь точно помню, что закрывался. Ян читает мои мысли, весело хмыкает:
— Думаешь, меня остановит эта щеколда?
Вспоминая, что я голый, прикрываюсь мочалкой. Парень иронично поднимает брови:
— Что я там не видел?
— Это не повод стоять перед тобой в чем мать родила.
— Ты прав, что без толку стоять, — он стаскивает свитер.
Краснею, выпаливаю:
— Я не об этом!
— А я очень даже об этом, — он начинает расстегивать ремень.
Матерясь, выскакиваю из душа, конечно же, поскальзываюсь, но не падаю, хватаю полотенце, уношусь как маленький ураганчик в спальню. Мне вслед доносится веселый смех. Я поспешно одеваюсь, но зря тороплюсь, потому что Ян решил принять душ. Он появляется через десять минут, свежий, пахнущий моим гелем. Я на кухне завариваю чай. С приходом парня я даже про завтрак забыл. Ян не подходит ко мне, а садится на стул, закинув ноги на другой. Я делаю бутерброды, стараюсь как можно аккуратней нарезать сыр и колбасу, но все равно получаются кривые и неодинаковые куски. Как бы между делом я говорю:
— Откуда Марат знает о твоей поездке?
— Я ему сказал.
Неправильно задан вопрос. Попытка номер два.
— А почему он знает?
— А почему ему не знать?
Я оборачиваюсь:
— Он знает, а я нет.
— С этого бы и начинал, — улыбается ехидно Ян. – Ревнуешь?
— Нет, — всем своим видом показываю, что такое чувство слишком низко для меня. У меня не очень выходит. Чтобы не выглядеть идиотом, возвращаюсь к бутербродам.
— Он мой друг.
А я, значит, так, развлечение, судя по всему. Чертов сыр! Кромсаю его как могу.
— Не кипятись, Тём, ты сам не отвечал на смс.
— Ты тоже, — бурчу я.
― Ну, это чтобы проучить тебя.
Ах вот оно как. Я швыряю на хлеб колбасу и сыр, ставлю в микроволновку. Мстительно кладу сахар в чай Яна, зная, что он этого не любит. Все та же тема зверушки и хозяина. А что дальше? Додумать не дает микроволновка, оповещая пиканьем, что справилась с задачей. Достаю тарелку, ставлю на стол, как и чашки. Парень отпивает из своей и морщится. Внутри меня кто-то злорадно потирает ручки. А головой я понимаю – глупо. Тоже мне отомстил.
— Тём, Марата я знаю всю жизнь, нас много связывает, наши отцы дружат.
Меня типа ты знаешь всего ничего, но уже успел зацеловать и чуть не… почему у меня горит лицо?
— Ян, — вдруг говорю я, не поднимая глаз. – У тебя же ничего нет с ним?..
Какой же я дурак… Можно вытатуировать это на лбу, чтобы каждый раз не было для меня откровением. Вот правду говорят про злую такую штуку, из-за которой даже парнокопытным животным удается погреться в лучах всеобъемлющего чувства. Я дурею из-за Яна, из-за его присутствия, из-за того, что он делает со мной. Самое страшное, что я понимаю это и ничего не могу с этим сделать. Я даже готов признать, что мне понравилось это его своеобразное наказание за двойку, а уж если бы он был понапористей в душе, то я точно не смог бы сопротивляться. Тёмка, Тёмка, еще недавно кто-то уверенно заявлял, что он не гей. Не помнишь, кто бы это мог быть? Становится очень грустно, руки опускаются, единственным утешением становится твердое «нет» от Яна.
Февраль. Часть 1
2 февраля
Сегодня смотрел с отцом телевизор. Там в одном из вечерних ток-шоу обсуждалась проблема гомосексуализма в стране. Знаете, как выразился мой папаша? Чертовы пидарасы. Хорошо, что он не знает, что я один из них.
3 февраля
Яна в школе нет, правда он предупреждает об этом смской, обещая мне задать трепку, если я получу что-то ниже пятерки. По мне, так ему только дай повод. Мы усиленно готовимся к ЕГЭ. Прорешиваем одни и те же задачи с незначительной переменой чисел сотни раз. Учителя хотят вдолбить нам в мозг знания. Может, это и хорошо.