И любви.
Мейсон поднес ее руку к губам и поцеловал чуть пониже выдающихся костяшек. Рыцарский жест, отчего-то заставивший Роз почувствовать свою никчемность, в этих ее рваных и поношенных одежках.
Мейсон следил за пробегающими по ее лицу эмоциями: беззащитность, жажда быть понятой и неожиданная грусть, смутившая его. Они подсказали ему, что поцелуй — свидетельство падения барьеров ее обороны. Бессовестный человек не замедлил бы воспользоваться подвернувшимся случаем. Но у него, кроме порядочности, была еще одна причина не форсировать события: последний опыт общения с противоположным полом фактически протер его сердце через мелкое сито. И он отступил.
Спустим все на тормозах. Нет причин придавать одному поцелую большее значение, чем тот того заслуживает.
— У тебя руки замерзли, — заметил он. Усаживая ее на пассажирское сиденье, добавил: — Надо купить тебе теплые перчатки.
По приезде домой Мейсон настоял, что сам донесет ее пакет до квартиры.
— Я не инвалид, — бурчала она, поднимаясь следом за ним по ступенькам, но втайне его хорошие манеры ее трогали до слез.
К их удивлению, у Роз оказалась посетительница. Марии с удобством устроилась на софе, читая газету. Заметив их, она сложила ее и убрала в свою безразмерную косметичку. Затем встала и потянулась плавным грациозным движением.
— Уж отчаялась вас дождаться.
— А что ты тут делаешь? — спросил Мейсон. — Знаешь, невежливо без приглашения врываться в чужой дом и располагаться в нем как ни в чем ни бывало.
Марни послала Роз извиняющуюся улыбку:
— Прости. Не думала, что вы, ребята, так долго задержитесь в магазине.
— Могла бы подождать у меня, — кисло заметил Мейсон.
— Могла бы. Но я пришла к Рози, а не к тебе. — Она указала на пару огромных баулов, стоящих у софы. — Почистила свои шкафы и подумала, может, найдется что-нибудь, что тебе подойдет. Конечно, размеры у нас не совсем совпадают, но… — Она пожала плечами.
Вместо того, чтобы обидеться на такое явное проявление благотворительности, Роз едва не сомлела от счастья. Новая одежда. В двух таких громадных сумках просто обязано оказаться хоть что-то, что ей подойдет и позволит наконец отправить в огонь надоевшую рвань, которую приходится носить. И она ее сожжет. С наслаждением.
— Позволь мне только убрать продукты, — сказала она, пытаясь не выдать охватившего ее возбуждения. Когда она вернулась, Мейсон вовсю ухмылялся.
— Мне позволят остаться на показ мод?
Марни ответила раньше, чем Роз успела открыть рот:
— Нет. Но ты можешь вернуться через часок, с парочкой банок колы — для меня возьми диетическую — и двумя сандвичами. — Она потрепала брата по щеке. — Запомни, для меня низкокалорийный майонез, кроме того, я предпочитаю цельную пшеницу.
Закрыв после его ухода дверь на защелку, Марни начала доставать вещи из сумок: слаксы, свитера, джинсы, блузки, даже пару черных кожаных ботинок на низком каблуке.
— Ты уверена, что хочешь расстаться со всем этим? Ведь вещи выглядят едва ношенными.
— Кое-что из этого и правда почти неношеное, — сказала Марни с сожалением. — Собирало пыль в углу моего шкафа в ожидании того, что я потеряю несколько фунтов.
— Ты хочешь потерять вес? — удивилась Роз. — Зачем? Я хочу сказать, ведь это здорово, если тебя никто не принимает за мальчика.
— Я оставила надежду, что когда-нибудь снова влезу в эти вещи. Купила их, когда готовилась к свадьбе. Тогда я ела салат три раза в день в течение месяца, чтобы гарантировать себе, что влезу в свадебное платье. Выглядела я тогда божественно. — Марни мечтательно вздохнула, затем деловито произнесла: — Ладно, раздевайся.
— Не поняла?
— Если ты так стесняешься, я могу отвернуться, но нам с тобой лучше сразу определить, что требует переделки. Ничего сложнее одного-двух стежков. Я не особо искусна по части шитья.
Роз позволила себе расслабиться и насладиться перебиранием новой одежды, пускай и немного использовавшейся ранее. Ее руки трогали мягкие хлопковые и теплые шерстяные ткани, потом выхватили из общей кучи темно-серые брюки. Марни подала ей толстый вязаный свитер цвета мха.
— Они составят комплект, и, ручаюсь, цвет как раз твой. Мне он никогда не шел. Даже Хэл заметил, а ты знаешь мужчин. Никаких комментариев по поводу одежды от них не дождешься, разве что обсуждается женское белье.
Роз натянула через голову свитер и сбросила джинсы. Ей не терпелось для разнообразия ощутить прикосновение к телу чего-нибудь отличного от привычного рванья. Высунув голову из свитера, она ухватила выражение ужаса на лице Марни и приготовилась к допросу о шрамах, оставшихся на руке от сигаретных окурков.
— Боже правый, — прошептала Марни, выдыхая. — Извини меня, дорогая, но эти трусики и бюстгальтер не пойдут. Думаю, пуританки носили более сексуальные вещи.
Роз фыркнула от смеха. Пускай о такой ерунде волнуются законодательницы мод типа Марни.
— Их ведь никто не видит, — ответила она, хотя втайне должна была признать, что собеседница в чем-то права. Ее белье безобразно выглядит, да и грязновато.
Марни полезла в свою косметичку размером с чемодан и извлекла наружу парочку рекламных каталогов, представляющих товары, заказываемые по почте. Она держала их с таким благоговением, словно несла чашу Грааля.
— Держи, тут перечислено все на свете, что бывает шелковым и сексуальным. Вручаю тебе Секрет твоих побед.
— Ты носишь каталог нижнего белья в косметичке?
— Поверь мне, если я позволю мужу наложить на него свою лапу, то никогда больше его не увижу.
Открыв каталог, Роз убедилась в справедливости ее слов. Сомнительно, что существовало еще что-нибудь из раздела белья, не включенное сюда. При этом каждая из манекенщиц была счастливой обладательницей идеальной фигурки и капризно надутых губок.
— Вот классный лифчик, здорово поддерживает, — информировала девушку Марни. Потом ее взгляд упал на более чем скромные формы Роз, и она перелистнула каталог на другую страницу. — Вот этот до невозможности сексуален и отлично подходит для тех, у кого нет… у кого маленькая грудь.
Роз должна была признать ее правоту. По сравнению с убожеством, надетым на ней сейчас, этот бюстгальтер смотрелся куда более женственным. Может, заказать один или парочку после первой зарплаты? Она украдкой поглядела на цену.
— Марни, он слегка выходит за рамки моего бюджета. У них нет ничего в пределах, скажем, десяти долларов?
— Ой, да конечно, вот очень миленькие трусики. — Она пролистнула еще несколько страниц, ткнула пальцем в изображение роскошной блондинки. — Мне больше всего нравятся французские лекала. Они зрительно уменьшают мои бедра, но ты, вероятно, будешь колоссально смотреться в бикини.
Роз никогда не беспокоилась о том, как она выглядит в нижнем белье. Покуда оно чистое и не расползается по швам, нечего о нем и волноваться. Но это смотрелось удобным, и, хм, немного развратным. Можно щегольнуть.
— Сколько таких в упаковке?
— Упаковке?
— За десять долларов.
— Милочка моя, они каждые стоят столько. Ну, если купить четыре, тогда скинут пару баксов. Видишь? — Она ткнула в текст вверху картинки, который Роз не могла разобрать. — Да ну же, Рози, встрепенись. Белье делает весь наряд.
— Как это оно может делать наряд? Белье носят под одеждой.
Улыбка Марни сверкнула лукавством.
— Да, но ты знаешь, что оно там есть. И это сознание влияет на настроение. Дает тебе уверенность, заставляет считать себя сексуальной.
— Только из-за лифчика в оборках и невообразимых французских трусов? В них Секрет твоих побед?
— Простой, но эффективный.
Роз еще раз взглянула на цены в каталоге.
— И весьма доходный. Я буду копить на машину. — Она встала и ухватилась за брюки, брошенные до того на валик кушетки.
Роз уже застегивала молнию, когда распахнулась дверь и ввалился Мейсон.
— Эй, Рози, я подумал о походе на… — Хотя он и юркнул поспешно обратно, она успела рассмотреть его пунцовое лицо. — Простите ради бога.