Если бы я мог кричать, клянусь, я бы поднял всех на уши. Вызвал бы сюда дядю и всю городскую стражу, что поймать злодея. А Джульетта… О, на это невозможно смотреть. Она его целует и шепчет:
— Любимый.
Любимый? Да, она называет его любимым! Черт, что может знать о любви четырнадцатилетняя девчонка? И когда, во имя всех святых, началось это извращение? До того, как мы с Ромео подрались или после? На празднике? (Святые небеса, с маскарада и правда только одна ночь прошла?). Они познакомились там или тайно встречались месяцами?
Если бы можно было испустить дух второй раз, я бы непременно сделал это сейчас. От шока!
Я опускаюсь на уступ возле гардероба кузины и с отвращением наблюдаю, как эти двое говорят о соловьях и жаворонках и глубоко целуются. Джульетта похожа на очаровательного чертенка — ее темные волосы взлохмачены после... О Боже, я не хочу об этом думать. Нет, я не стану об этом думать.
Слава богу, она хотя бы в простынях и ночной рубашке.
Когда удивление во мне затихает, я ожидаю, что на смену ему придет жгучая ярость, но… ничего такого нет. Чем дольше я смотрю на эту картину, на счастливое лицо Джули, тем больше меня переполняет что-то вроде сочувствия. И прощения.
Я прощаю Джульетту, конечно, а не Ромео. Щенок Монтекки как был подлецом прошлым утром, так им и остался, но совершенно ясно, что он ее муж если не по закону, то по делу и желанию. Что ж, пусть так. Вряд ли ей нужно моё эфирное благословение, но она его получила.
В комнате раздается стук, и слышен голос кормилицы.
— Госпожа…
Ромео вскакивает с кровати, наспех одевает и спешно уходит на балкон, чтобы сбежать через фруктовый сад. Джульетта остается одна. Выглядит несчастной и напуганной. Как только она пускает слезу, в спальню врывается моя грозная тетушка.
— Джульетта, что с тобой? Всё еще оплакиваешь брата? Оставь это, слезы не поднимут его из могилы.
— Как я могу не оплакивать милого друга?
Ха! Чертовка делает вид, что плачет обо мне!
Они говорят о моей смерти. Мне странно и больно всё это слышать. Есть ли способ как-то дать им понять, что я здесь? Но нет, я беззвучен и бесплотен. И всё-таки я тронут тем, до какой степени тетя желает отомстить за меня.
Джульетта продолжает искусно играть словами. Говорит матери, что ее сердце «трепещет при звуке имени Ромео» и что она хотела бы излить на него всю силу своей любви ко мне. Умная девочка! Если бы я мог смеяться, то расхохотался бы, ей-богу. То, что звучит как жажда мести, на самом деле скрывает привязанность к нему.
Но сообразительность не защитит Джульетту от новостей, с которыми пришла ее мать.
— Утри слезы, — говорит синьора Капулетти. — У тебя есть повод для радости — в четверг поутру граф Парис введет тебя в храм Святого Петра и сделает своей женой.
Это выводит Джульетту из себя, и ее глаза зажигаются яростью.
— Что за спешка? Почему я должна венчаться с тем, кто меня даже и не просил об этом?
Эм… Парис даже не удосужился как следует попросить ее руки? Неудивительно, что она находит это оскорбительным. Моя красавица-кузина заслуживает адекватного ухаживания. Что случилось с моим дядей, раз с такой поспешностью стремиться сбагрить единственную дочь этому унылому графку?
— Я бы лучше пошла замуж за ненавистного Ромео, чем за Париса, — шипит Джульетта. — Вот уж и вправду была бы радость!
Этими словами она будто бы призывает отца, который влетает в комнату и подтверждает решение выдать Джули замуж. Привыкший к скромной и уступчивой дочери, он разъярен, когда Джульетта отвергает его желание.
Эта перемена ошеломляет и меня, по правде говоря. Но если мне скорее приятно видеть, как кузина показывает коготки, то мой дядя… Он называет ее недостойной!
Я никогда не видел его таким злым. Его гнев распален до предела, и он бросается в дочь оскорблениями.
— Дура! Беспутная бледная немочь!
Даже синьора Капулетти удивлена таким напором мужа. Джульетта плачет и пытается вставить слово, но дядя орет и брызжет слюной ей в лицо:
— Непокорная тварь! В четверг ты приползешь в церковь, а пока не смей даже лица на меня поднимать!
Он замахивается, и я пугаюсь, что сейчас он ее ударит. Как такое возможно?! Я швыряю свое парообразное существо между ними, забывая, что это бесполезно. Я ведь просто воздух.
Но, благо, дядя не доходит до греха в своем безумии и останавливает руку у щеки Джульетты. Она падает на колени, но Капулетти игнорирует ее мольбу. Мимоходом достается и кормилиц, которая робко пытается защитить свою юную госпожу.