Сколько они еще шли, непонятно. На часы не смотрели, экономя каждый вздох и каждое движение.
Вдруг Виталик, шедший первым, резко остановился. Захар, машинально, воткнулся ему лицом в спину.
- Тихо! - прошептал, покачнувшись тот. - Змея! Палку дай, быстрее.
Захар схватил валявшийся сук и тихонько передал его Виталику.
Тот осторожно взял сук в руки, размахнулся, прицелился и несколько раз со всей яростью ударил по голове гадюки.
Трухлявый сук развалился, но змее досталось как следует. По крайней мере, она стала яростно извиваться на одном месте.
- Сдохла? - шепотом спросил Захар
- А хрен его знает… - Также шепотом ответил Виталик. А потом подождал и несколько раз ударил каблуком берца туда, где должна была быть голова гада.
- Костерок разводи. Пожарим. - Внимательно наблюдая за змеюкой сказал Виталя.
- У меня это… Спичек нет… - Виновато сказал Захар. - Не захватил, когда из лагеря шли…
- Твою мать… - Зло выдохнул Виталик. - У меня были, но промокли вчера. В речке. Погоди, посмотрю…
Он достал из кармана горсть палочек без серы на головках. А потом злобно и на весь лес выругался.
А в ответ, совершенно недвусмысленно, щелкнул кто-то затвором, и чей-то голос тихо произнес:
- Руки вверх!
Они медленно подняли руки.
- Обернуться! Медленно! - как-то странно прохрипел голос за спиной.
Они повернулись.
Навалившись на дерево, стоял тощий донельзя парень в черно-зелено-коричнево-сером маскхалате. Винтарь в его руках дрожал, но глаза были спокойны и упрямы, хотя и лихорадочно блестели.
- Вперед! - мотнул он стволом и его слегка шатнуло.
- Эй, мы свои, русские! - осторожно сказал Захар.
В ответ парень снова мотнул стволом - мол, иди куда велено.
Скрестив руки за затылком, они пошли в сторону, куда показал странный боец.
И едва не наступили еще на одного. Тот лежал, приподняв ствол трехлинейки обоими руками.
Виталик и Захар почти мгновенно переглянулись.
Но пошли дальше. Бежать смысла не было. Кажется, дошли до своих. Только эти свои какие-то странные…
И тут Виталик едва не застонал - о легенде-то не договорились, блин! Вот чего сейчас особистам говорить?
По кустам кто-то почти бесшумно зашуршал.
- Эй, парень тебя как зовут-то? - спросил Виталик и тут же получил в ответ чувствительный тычок между лопаток.
- Понятно… - пробормотал он и получил еще один.
Где-то минут через двадцать они вышли на большую поляну. По всей поляне стояли конусами небольшие шалашики. Некоторые, правда, обвалились, но из большинства торчали ноги. Как правило, в дырявых валенках…
Захар выразительно посмотрел на Виталика. Тот понимающе мигнул…
Тем временем, конвоир подвел их к одному из шалашиков.
- Товарищ лейтенант, а товарищ лейтенант! - тихим хриплым голосом позвал он. - Товарищ лейтенант, тут задержанные!
В шалаше послышалось шевеление, а потом оттуда выполз, в буквальном смысле этого слова, человек с лицом земельного цвета.
Он не встал. Конвоир помог ему присесть, подхватив под мышки, и навалил на чурбачок, стоявший рядом.
- Кто такие? - Просипел лейтенант, не глядя на них. Хотя знаков различия не было видно под лоснящимся от грязи полушубком.
- Рядовой Комлев! - ответил Виталик. Захар не растерялся и поддержал его, козырнув к пустой голове:
- Рядовой Захаров, восемьдесят шестой полк сто восьмидесятой стрелковой дивизии!
Виталик одобрительно кивнул, а лейтенант приподнял брови:
- Сто восьмидесятая??? Вы чего тут с осени шарахаетесь? Что-то не похоже…
- Так мы это, товарищ лейтенант, зиму на хуторе просидели… пустом. А сейчас вот к своим пробираемся. - С виноватым видом ответил Захар.
- Сметанин! - вдруг в слабом голосе лейтенанта звякнул металл.
- Я, товарищ лейтенант! - просипел за спиной голос их молчаливого конвоира.
- Расстрелять дезертиров к чертям собачьим!
- Товарищ лейтенант! - Вскрикнул Виталик. - Да какие же мы дезертиры? Мы же вот… Знамя полка вынесли!
А в спину ему ткнулся ствол.
- Захар, покажи!
Тот торопливо стал расстегивать куртку и судорожно вытаскивать красный сверток.
А потом развернул его.
Лейтенант помолчал, а потом добавил:
- Погоди, Сметанин… Успеем еще. Документы!
- Сгорели, товарищ лейтенант… Мы их на печке хранили, а тут немцы с полицаями, мы через овин и ходу в лес. Они дом подожгли и книжки там сгорели…
- Хутор, где находится? Можешь на карте показать? - лейтенант протянул дрожащей рукой планшет.
- Товарищ лейтенант, мы это… картам не обучены. - Соврал Захар, студент четвертого курса естественно-географического факультета.
- Где стояли осенью?
- У Ивантеевки, товарищ лейтенант… А дальше не знаю…
- А оружие то где?
- Так это… В избе осталось. - Понурили они головы.
- Распестяи… Вот из-за таких как вы - немцы до Москвы дошли! - Лейтенант зло сощурил глаза. - Сметанин! Налей им кипятку!
Сметанин, длинный и тощий как жердина, молча козырнул лейтенанту.
- Товарищ лейтенант, а покушать у вас ничего нет? А то мы уже сутки не жрамши! - взмолился Захар.
- Слышь, боец… У меня раненые уже неделю не жрамши - перекривился лейтенант.
- Товарищ лейтенант, - тихо сказал Сметанин, скинувший капюшон маскхалата и внезапно оказавшийся рыжим - Они там змею поймали и забили.
- Молодцы… Змею сварить. Бульон и мясо тяжелораненым. Передай старшине. Сам обратно в дозор.
Сметанин непроизвольно сглотнул, но, справившись с собой, опять кивнул и побрел в лес, держа винтовку как ребенка - прижав к груди. По пути он о чем-то перемолвился с лежащим возле костра мужиком.
- К костру идите. Позже вызову - сказал лейтенант. Похоже, каждое слово давалось ему с трудом.
Ребята пошли к костру и не заметили, как командир с облегчением откинулся на землю.
- Товарищ старшина, нас к вам прислали.
Тот молча, не вставая, кивнул на котел с медленно кипящей водой и кружки.
Они осторожно зачерпнули крутого кипятка и сели рядом.
- Товарищ старшина, а что за часть у вас?
Тот приоткрыл водянистые глаза:
- Первая мобильная воздушно-десантная бригада. - Почти по слогам, еле слышно прошептал он.
Парни переглянулись. Еще бы! Именно этот лагерь они и искали! Тогда не нашли, нашли сейчас. Тощих, обессиленных, больных, но все еще ждущих самолетов с Большой земли.
А ведь самолетов то больше не будет… Командир рассказывал, что последний У-2 садился тут где-то в средине апреля сорок второго. А сегодня?
- Слышь, старшина? А сегодня какое число?
- Двадцать восьмое. - Не открывая глаза и не поднимаясь, ответил тот.
- А самолет когда был последний?
- Пятнадцатого.
- Так вы чего, уже две недели не ели ничего?
Старшина открыл глаза.
- Раненые неделю. Здоровые - три. Как мясо лошадиное протухло так и не ели.
Парни потрясенно замолчали.
- Мешки сейчас вещевые вывариваем. У кого сахар просыпался, у кого сало пятно оставило. Хорошо хоть гранаты перестали есть…
- Гранаты?? Как это?
- Так тринитротолуол-то сладкий на вкус. Некоторые несознательные ели. А потом помирали от отравления.
Старшина смолчал. Он не стал рассказывать, как самолично расстрелял бойца, сошедшего с ума и срезавшего с бедра убитого друга куски мяса…
- Товарищ старшина, а товарищ старшина! - осторожно позвал лежащего Виталик. - Нам бы это… К товарищу лейтенанту…
- Идите. - Шепнул тот в ответ и повернулся на бок.
Они встали и оглядели лагерь. Нигде не было ни одного движения. Только изредка - то справа, то слева - раздавались стоны.
И этот чертов запах смерти и разложения…
Лейтенант лежал, свернувшись калачиком.
- Товарищ командир! - потряс его за плечо Виталик.
Тот внезапно зашипел от боли.
- Не трогай, боец!