- Кстати, я в фильме одном видел, - подал свою идею Еж. - Можно бутылки в землю закопать и стрельнуть, когда фрицы проходить будут. Они самовозгорающиеся или с чиркалом?
- С запалом, Еж.
- Так можно бронебойно-зажигательной фигакнуть! - ответил Андрей. - Хотя, мне кажется, и обычной хватит! Огневая засада получится.
- А что? Неплохая идея! Можно попробовать!
- Значит, остаемся и принимаем бой? - дед нахмурился. Сюрпризы сюрпризами, но против роты или двух им все равно не устоять. Да и немцы не дураки. Подтащат минометы и накроют их тут. И поминай как звали.
- До рассвета час. Давайте-ка отдохнем. А там посмотрим.
И ни улеглись вповалку на кучах еловых веток вокруг костра, кое-как стащив грязную, мокрую одежду. А Юра и Вини остались караулить их сон.
Час сна это очень много и очень мало. Только закроешь глаза - и сразу надо их открывать. С другой стороны за этот час ты можешь прожить целую жизнь…Правда, очень короткую. Хотя и яркую.
Хорошо как видно ее…
Вот он опять стоит и медальон протягивает. Уставший молодой боец, лет восемнадцати - «Найди меня!» - шепчет. Тихо так шепчет. Виновато…
И спросить бы - где ты? - но зачем-то ком в горле. И слова любого невозможно сказать. Слезы душат. Только мычать в ответ. Ком в горле. И слезы. И мычать сквозь ком… Солдатик подошел, нагнулся и взял ее за плечо:
- Рита! Рит!
Она открыла глаза. Солнце уже стояло высоко над зеленеющим свежей листвой лесом.
- Который час?
- Двенадцать. - Вини улыбался, глядя на сонную девушку.
- Как двенадцать?? Дед же велел через час разбудить!!
- Так мы мужиков-то и разбудили через час. Потом делами занимались. Тебя трогать не велено было.
- Кем?
- Кем, кем… Дедом, конечно. Кто у нас командир-то? Кстати, грамотный мужик. Леонидыча бы с ним познакомить… Вот они спелись бы.
- Ой, блин… - Рита зевнула так, что едва не вывихнула челюсть. - Погоди, сейчас умоюсь…
В ближайшей воронке она умылась зеленой водой и в очередной раз пожалела о зубной щетке и пасте.
А уже потом оглядела островок посреди болота. Рядом с костром дрых Еж. Чуть поодаль храпел Валера. Юру с дедом видно не было.
- А они на перешейке, - сказал Вини. - Караулят. Дед вообще мужик железный. Все утро по позициям ползал и хоть бы что.
- Чего-то горелым пахнет. Не костром, - поморщилась Рита.
Вини помолчал, нахмурился и показал винтовкой куда-то в сторону:
- Немцы тут кого-то пожгли. Десантников, похоже. Которых мы искали. Помнишь?
Она оглянулась.
Черная груда обугленных костей. Даже издалека видно - не деревяшки, не железо - человеческие кости.
- Помню. Вот и нашли. Надо место запомнить.
- Хы… Главное вернуться. Рит, как думаешь, вернемся?
- Леш… Я не знаю. Нам бы отсюда выбраться.
- Отсюда точно выберемся. Юра с дедом знатные ловушки приготовили. Кстати, он говорил…
- Кто он?
- Кирьян Василич. Говорил, что ты, оказывается, стреляешь хорошо?
- Ему виднее, конечно…
- А чего не говорила раньше?
- А зачем? В кого стрелять-то там было?
- Хы-хы… Верно. Значит, пригодится здесь. Пошли.
- Не хочу пошлить.
- Ну, пойдем…
- Пойдем!
- Зануда ты!
- Сам зануда!
- Осторожно. Ступай за мной. По следам.
- А чего тут?
- Сейчас узнаешь. Кирьян Василич! Проснулась! Привел!
Из кустов послышался голос деда:
- Угу. Погодьте.
Кусты долго шевелились и, наконец, дед Кирьян выполз из них.
- Проснулась? Значит чего… Вона сейчас через засадку прошли?
- Какую? - не поняла еще не проснувшаяся толком Рита.
- Через бутылки. Прикопали мы из тута. Будешь сидеть и ждать. Стрелять по ним будешь.
- По немцам?
- Да нет, по немцам не вздумай стрелять, - осердился мимолетом дед. - По бутылкам. Главное, на всю засадку их запусти. Чтобы положить побольше их тут. Тамака мы ивана ихнего, который долбай, заминировали, а тамака их дозор класть будем. А ты в кустах сиди и жди, когда они сюда зайдут. От тебя много зависит. Поняла? Рука не дрогнет?
Рита пожала плечами.
- Ты тут коромыслами-то не жми! - прикрикнул дед. - Или мы живы, или они!
И воины СС умеют уставать. Как это ни странно. Перед последним рывком к перешейку к Цукурсту буквально подполз оберштурмфюрер.
- Господин гауптштурмфюрер! Люди вымотались. Почти сорок километров - не шутка! И без сна, без отдыха…
Цукурст прищурился, зло посмотрев на обера. Он, герой Латвии - летчик, которому подобно не было в мире! - он не мог позволить себе устать!
Вся страна гордилась им, когда он из Латвии совершил перелет в никому неизвестную Гамбию, а потом в Японию и, наконец, в благословленную Палестину. «Латышский Линдберг и Жюль Верн в одном лице!» - так писали о нем газеты.
Неужели он может устать, Железный Герберт?
- Дайте мне крови, дайте мне крови! - кричал он, подбрасывая еврейских младенцев в воздух и стреляя по ним.
Увы! Не все герои маленькой, но гордой Латвии способны на это. Поэтому людям нужен отдых. Нужен, хотя бы, перекур.
- Охранение вперед, - хрипло дыша, приказал он. - Лакстиньш! Ты старший… Звирбулис! Выдайте солдатам по фляжке на троих…
Толстоватый, чем-то похожий на воробья, Звирбулис послушно стал распаковывать вещмешок, попутно радуясь, что закончилось, наконец, изматывающее бульканье за спиной.
…- Лежи тихо и скромно! Понял?
- Да понял я, дед Кирьян! - слегка раздраженно ответил Вини. - Шумим и убиваем как можно больше.
- А потом?
- А потом бегом за первую линию!
- Правильно. Не сробеешь?
Вини ничего не ответил, прилаживаясь поудобнее к винтовке. Стрелять надо один раз. В цель один раз. Потом можно много и воздух. Чтобы дернулись, суки, и побежали…
…Валера напевал про себя: «Если завтра война, если враг нападет, если темная сила нагрянет, как один человек, весь советский народ…» Напевал и сам этого не замечал, нервно поглаживая цевье винтовки. Не замечал и того, что бросал короткие и быстрые взгляды на Риту…
…А Рита, наоборот, была спокойна. Время от времени она проверяла прицелом едва заметный бугорок в двухстах метрах от кустов, в которых они с Валерой замаскировались. Десяток бутылок с «коктейлем Молотова» ждали своего часа. Главное выдержка! Выдержать и ждать, когда немцы выскочат на импровизированное минное поле…
… Еж закурил, но тут же Юра вырвал сигарету прямо изо рта и показал кулак. Они должны были сидеть как мыши, дожидаясь, когда мимо пробегут дед и Вини, очень быстро натянуть малозаметный шнурочек и нестись, сломя голову. К месту, где были спрятаны два единственных у них немецких автомата. А там уже лежать и ждать, когда Рита устроит гансам огненную баню и ударить оставшимся в живых в спину…
…- Я устал, слышишь, Виктор? Я устал! Давай передохнем, а?
- Заткнись, Эриньш. Знаешь, что будет, если Цукурс нас с тобой застанет валяющимися в тенечке?
- Что?
- Он посадит лично тебя голой задницей на муравейник. Или вставит тебе карабин в нее и повернет раза три. А я ему помогу. Понял?
- Понял, не ори на меня. Но я все равно устал, голоден, хочу водки, женщину и спать.
- От бабы и я не откажусь. Но только, после того, как поем и высплюсь.
- Слушай, почему мы носимся по этим болотам? Я не нанимался в егеря. Я шел в шума-батальон!
- Евреев гонять?
- И евреев, Скамберг, и красную сволочь. Но я не просился бегать за русскими партизанами в гиблых болотах…
Скамберг не успел ответить. Он только приоткрыл рот, поправляя карабин на плече, чтобы сказать, что надо заткнуться и смотреть по сторонам, а не ныть на весь лес, как вдруг в кустах - слева и справа от тропинки - что-то полыхнуло, а потом мир зачем-то стал черным.
Навязчивую тишину теплого майского дня вдруг резко пробили два винтовочных выстрела. Валерка едва не подскочил: