Выбрать главу

- Вот и веди к своим!

- А там что? Опять доказывать, что ты не враг? Особый отдел, тройка и все такое?

- А что делать-то?

- Устал я, Василич, устал я доказывать. Еще там. У себя. Я ведь бомбером был. В Афганистане. Работали нормально. Духов пластали. А потом сюда вернулись - и на тебе. Я оказывается палач, по мирным жителям бомбы бросал. Убивал детей и женщин, понимаешь? А эти дети сорока лет и женщины с бородами - стреляли там внизу… А кто говорил, знаешь? Власть говорила. Которая меня туда и послала. И медали с орденами давала вначале. А потом врагом оказался - хуже немца. И вот выйдем сейчас за линию, к нашим - что я им скажу? Что я знаю - через несколько дней немцы фронт будут рвать на юге? Что через полгода под Сталинградом будут? Так меня же шлепнут через полчаса за пораженческие настроения? Или нет? Или как там у них? И ведь не только меня. Всех. Чтобы под ногами не мешались.

- Да уж… - дед опять засмолил духовитый свой табак. - Дилемма, как наш хвылософ говорит. И как ты энту дилемму рубить будешь? Аки Сашка Македонский?

- Да, - коротко отрезал Леонидыч. - Сон это или смерть- какая разница? Человеком надо быть. Значит, что? Пойдем завтра - то есть сегодня уже - к нашим. На прорыв. А там как фишка ляжет.

- Какая фишка? - не понял дед.

- Есть такая игра рулетка…

- Знаю, ага… Офицеры у нас баловались во время оно.

- Фишку кидаешь - на красное, на черное или на ноль. Жизнь или смерть. Или ноль.

- А ноль чего?

- Ноль это ноль. Значит ни жизни, ни смерти. Вот как у нас сейчас. Если я тут - значит, я тут нужен, так?

- Вроде как…

- А значит выбор между жизнью и смертью - есть всегда. Даже сейчас. Тем более сейчас, - поправил себя Леонидыч.

- Ишь как загнул… Я вот тебе что отвечу… Выбор между совестью и грехом даже после смерти есть. Когда мытарства будут - проверишь. А сейчас сам свою душу за волосы вытащи. Как этот… барон… Забыл!

- Мюнхгаузен!

- Точно! Мухгамазин… Делай, Володя Леонидыч, что должен и все дела…

Дед замолчал. А потом тихо добавил:

- Эко я сам себе ответил-то… Надо записать, чтобы не забыть!

- Марк Аврелий… - шмыгнул носом подошедший рядовой коммунистического батальона, студент-философ Лешка Прокашев. - Это Марк Аврелий сказал. Делай что должно и будь что будет.

- Чего не спишь-то, Марк Аврелий?

Тот пожал плечами:

- Выспался. Я, вообще мало сплю. У меня до войны хомячок жил. Так он по утрам рано просыпался. И скребся все время. Вот я и привык, а что?

- Да ничего… Раз проснулся… - сказал дед и вопросительно посмотрел на Леонидыча.

- Вали за дровами, тогда! Понял? - тон Леонидыча был строг, но сам он улыбался. Глазами.

- Пошли, Василич, кашу варить?

- Какую еще кашу, Леонидыч? У нас из еды только консервы. Да чай.

- Вот чай и сварим. А кашу березовую. Пора бойцов к дисциплине приучать. Чего там с нами получится - неважно. Важно, чтоб хоть одного немца каждый из нас убил. Глядишь, война чуть раньше и закончится. Хоть на полчаса, унтер-офицер!

- Тоже верно, майор. Эй, солдат!

- А? - оглянулся Прокашев. - Чего?

- Ты до плена убил немца одного?

- Не знаю… - пожал плечами философ, обдирая бересту. - Стрелял. Все стреляли. Может и попал. Может и убил. А что?

- Да ничего… - ответил ему Леонидыч, зевая. Потом потянулся и неожиданно рявкнул:

- Ррррррота! Подъем!

А потом не спеша подошел к спокойно спящим девчонкам и положил каждой цветочек на щеку:

- Барышни! Утро красит нежным светом…

- Стены древнего кре… Мля! Кто мне в сапог лягушу запихал? - немедленно заорал Еж, едва протерев глаза.

- Два наряда! - рявкнул дед.

- И что? - поинтересовался Еж. - Мне, может, наряды нравятся!

По лесу прогрохотал эхом гогот просыпающегося отряда.

А унтер-офицер Богатырев хитро ухмыльнулся и ответил:

- А кто ж спорит… Наряд первый: стираешь бабам портки!

- Не, не, не… - застеснялась Ритка. - Я ему не доверю! Он все сломает!

- Рита, у тебя есть чего ломать? - захихикал Вини.

- Похабщик!

- А чего! Я постираю! Подумаешь? - Андрей решительно пошел к девчонкам.

- Еж, иди на фиг! Уйди, поганец! - завизжала Маринка, когда Еж стал активно стаскивать с нее носки. - Щекотно!

Веселье прервал рокот самолетов, приближающийся к заимке.

- Воздух! - заорал кто-то из красноармейцев. Они моментально упали на землю и ящерицами расползлись по кустам и яминкам.

Прыгнули в сторону и дед с Леонидычем.

А вот партизаны - кто как сидел или стоял - так и остались.

Упали только после того, как две краснозвездные тени пронеслись над поляной.

- Наши… - благоговейно произнес кто-то.

- Наши-не наши, а вот идти все равно придется, - заругался дед с края поляны. - Какого рожна стояли как…

- Горцы! - подал голос Еж.

- Козлы, а не горцы! Какие, к черту, горцы?

- Матричные, епметь… - сказал Вини, отряхивая грязь с колен.

- Епметь… Слово-то какое выдумал. - Этот… Мелков, тьфу, Мальцев и ты… Молдаванин…

- Рядовой Русов!

- И Русов… По тропе вчерашней выйдете на большую землю. Посмотрите - чего там и как. Потом один назад, если все нормально с вами пойдем.

- А если…

- А если не бывает! Крррыгом! - с каждым днем дед все больше вспоминал свое унтер-офицерское прошлое. - Табачку вот возьмите…

…- Не хочу я больше! Надоело! - пробормотал Мальцев. По странному совпадению тоже звавшийся Алексеем.

- Дышать, что ли устал? - ответил ему ефрейтор Русов, перелазя через очередную ветку валежины, висящей в метре от зыбкой зелены болота. - Ползи давай!

- Не дышать, я… Жить устал!

- Ну и прыгай вон в трясину. Русалки рады будут. - Русов утер потный лоб.

- Не хочу я к русалкам! - сказал Мальцев, прислонившись грязной щекой к сучку. - Я ведь жить хочу. Чтобы домик, чтобы жена, чтобы пять кошек и больше никого.

- А я тебе что? За жену, что ли, сойду? Ползи, скотина!

- Андрюх…

- Чего?

- Я к немцам обратно хочу…

Русов замолчал. Мальцев только и видел перед собой - то стертые почти до дыр подошвы сапог, то рваные на заднице галифе. Больше ничего не видел. Не хотел.

- Ну, Андрюх…

Ефрейтор молчал.

- Ну, Андрюх, ну чего молчишь?

- Заткнись, сука!

- Чего сука-то? Там хоть кормят… А тут чего? А на прорыв пойдем? Ты чего? Ухлопают и все - прощай, родина-мать? Неее… Я жить хочу. Хватит с меня. Загребли, как барана в прошлом году. Даже не спросили.

- Немцы тоже не спросили!

- Правильно и сделали! Сейчас бы пиво с тобой баварское с тобой пили и сосиски бы ели…

- Много ты сосисок в лагере ел? Брюква да мины. Вот и все твои сосиски!

- Ну и что? Немцы в этом году войну закончат. Слышал, эти, между собой - Сталинград, Сталинград? Все, ребя, хана. Отвоевался я.

Глухой всплеск перебил их разговор:

- Млять… - сказал рядовой, грустно смотря на жижу под собой.

- Скот, ты меня достал! - Русов извернулся на стволе старой березе как смог - Чего опять?

- Я винтовку уронил…

- … - когда мат закончился, Русов пополз дальше.

- Ну, Андрюх, ну не виноват я, она сама. Я же маленький, а она вон какая большая…

- Не ной, сука, достал ты меня, - ответил Мальцеву ефрейтор Русов, спрыгнув, наконец, на землю, когда мост из наваленных друг на друга деревьев закончился. - И чего ты немцам скажешь? У тебя побег из лагеря, дура!