Он уставился в одну точку и замер, побелев глазами…
- Паш, а Паш! - осторожно коснулся его плеча Еж.
- М? - дернулся тот.
- Пора!
…Пришлось сделать крюк. Сначала отвели девчонок и Валеру в тыл. Велели сидеть тихо - как мыши. Передовая рядом - немцы должны шариться туда-сюда - санитары всякие, подносчики боеприпасов, связные и прочая тыловая шваль.
Когда вышли к штабу датской бригады - Паша и прирезал пленного. А куда его девать?
Весь штаб представлял собой всего лишь землянку на краю небольшой полянки. У входа стоял часовой. Выскочил посыльный, потом другой - и исчезли в лесу.
- Василич! Командуй! - шепнул майор. - Ты в этих делах способнее.
- Юра, Вини! И ты политрук, - шепнул Кирьян Васильевич. - Слева обойдите. Танкист, Хомяк, Еж, - тьфу, блин зверинец! - справа обойдете. Мы с Леонидычем и ты, Паша - напрямки пойдем. Ждите. Десантура, нож метнешь в часового?
Тот равнодушно кивнул.
- Как только Колупаев часового положит - идем к землянке. Только без выстрелов. Тихонечко идем… Ясно?
Вини показал большой палец, а Еж просто кивнул. И расползлись в разные стороны.
Двадцать минут лежали молча. Дед чуть заметно кивнул Леонидычу, а тот хлопнул по плечу Пашу. Десантник моргнул в ответ, неожиданно встал во весь рост и… И вышел из кустов, подняв руки. А потом свистнул.
Часовой резко повернулся и обомлел от вида вышедшего из леса русского десантника. Тот жевал еловую веточку, подняв руки вверх. Без оружия, между прочим. Немец резко сдернул с плеча карабин. Через секунду он сполз с ножом, торчащим в глазнице. А Паша так и остался стоять с поднятыми руками. Только чуть обернулся с ухмылочкой и показал пальцами - вперед!
Партизаны медленно приподнялись и пошли к землянке.
И вот невезуха!
Только они вышли из леса - по тропинке вышел немец. Или датчанин? Да хрен разберешь!
Автоматная очередь пропорола фашисту грудь. Таругин не успел отжать спусковой крючок, как из землянки, на звук выстрелов, выскочил еще один фриц.
И получил в лобешник пулю от Юры:
- Не сбит п-рицел, на этот раз, - криво ухмыльнулся он. - О, еще один!
Этого сняли все сразу, аж серо-красные ошметки брызнули во все стороны.
- Интересно, - буркнул Паша. - А где у них тут боевое охранение?
Боевое охранение не замедлило выскочить из леса. И тут же легло, в количестве двух человек, под пулями партизан.
- Лежать, бляха муха, всем! - крикнул дед - из узкого окна землянки высунулся ствол автомата, - гранатой его!
- Нельзя, Василич, там же генерал датский! - крикнул Вини.
- Да хер на него, гранатой! Уй, млять твою побоку… - и дед высадил всю обойму трехлинейки, то и дела передергивая затвор, в щель. Автоматчик в ответ шмальнул длинной очередью. Однако обзора ему не было никакого - все пули ушли верхом. В этот момент к входу подползли Юра Семененко и политрук. Тимофеич красный лицом, а Долгих, наоборот, побледнел:
- Ой, мать ой мать, - громко шептал политрук, вытаскивая гранату дрожащими руками. - Ой, мать! - и киданул ее в проем двери блиндажа.
Грохот еще стучал по деревьям, когда Юра и политрук рванули внутрь. Дверь внесло разрывом внутрь, размазав по полу какого-то фрица. Еще один лежал у телефона, растекаясь темной лужей из-под живота. Третий, схватившись за ухо, пальнул из пистолета.
Промазал!
И тут же получил кулаком в арийское таблище, немедленно потеряв сознание.
- Этот? - спросил непонятно кого дед.
- А кто ж знает! - подал голос Еж снаружи. - Быстрее давайте!
- Эт… Эт…
- Чего? - оглянулся
- Эт-тот… - просипел Юра, зажав рукой окровавленный живот, и улыбнулся. - Шт… Штурм…
- Юра! Твою…
Он сглотнул кровавую слюну:
- Попал, сволочь, надо же…
- Валера! Млять, Валеру давай!
- С девками он остался! - почти крикнул Вини, склонившись над Юркой.
Тот попытался приподняться, опершись рукой на земляной пол.
- Сиди уже! - Леха осторожно положил ему руки на плечи. - Сильно?
- Т-терпимо. Ф-фрица…
- Да хер с ним… Куда тебя?
Вместо ответа Юра протянул окровавленную руку:
- Б-богом клян-нусь… Арии…
- Юра! - суетились вокруг него товарищи. - Понятно, что арийцы, кто ж еще то! Ты лежи, лежи!
Тот мотнул головой и вытянутым пальцем:
- Арисака! - выдохнул он. - Ей-Богу, ар… арисака.
- Юра, чего ты городишь? Парни, наверх его тащим! Быстро!
О притолоку входа стукнулись каждый по очереди - Еж, тащивший Юру под руки, Хомяк-Прокашев - взявший раненого за ноги, и даже маленький Вини, взявший винтовку Юры.
- Там это… - Шептал Семененко, улыбаясь кровью и как-то виновато смотря на друзей, - там арисака, на стене арисака!
- Да понятно, Юр, понятно! Ты лежи, давай, не дергайся! - наперебой говорили Вини и Еж. Леонидыч в стороне кусал губы. Дед мрачно смотрел на раненого. Прокашев вытер лоб, оставив кровавый размазанный след. Политрук с танкистом вязали оглушенного штурмбанфюрера. Паша стоял чуть поодаль с винтовкой наперевес, вслушиваясь в лес.
- Ух-ходите… Слышите меня? Уходите, а?
- Тихо, Юра, тихо… - Вини прижал тампон к ране, придерживая Юру за шею, а Еж бинтовал.
- Немцы! - вдруг крикнул Паша и пальнул куда-то в лес, упав плашмя. В ответ раздался резкий стук немецких карабинов и крик, видимо офицера:
- Fremad, hurtigt, hurtigt!
Дед рявкнул:
- Уходим! Леха! Философ! С политруком Юру! Ганса, ганса, млять, вперед!! Еж, твою меть!
Юра вытащил лимонку из кармана и резким движением, давшимся ему с огромным трудом вырвал зубами кольцо:
- Уходите! Зад-держу я их! Б-бегом, мать вашу!
Вини отшатнулся:
- Ититть твою!
- Сил нет… Разожму сейчас!
Вини прикусил губу до крови, пятясь задом к лесу, дед кивнул, Еж отвернулся, а Леонидыч зажмурился…
…Надо же как бывает! Ведь не больно совсем. Жарит только. Сердце - раз! - и плеск жара по животу - два! - и снова волна по глазам. Странно? Почему в живот, а красно в глазах? Почему пить-то хочется? Фильмы смотрел, помнишь? - раненые в живот пить хотят все время. Почему? Теперь понимаешь, почему? Пить, хочется, да. Во рту сухо и железом отдает. Да, что же слюны-то сколько? Слюны много, а пить хочется… Почему, интересно? Ушли, ли мои? А почему я не заикаюсь? А откуда «Арисака» на стене, наверно с наших складов, до войны еще… остатки… ополчение… сапоги… тридцать три гвоздя… тут уже… на носке травинка прилипла…
Отошли они не далеко, Взрыв резанул по ушам.
- Да идите вы на хер! - вскрикнул вдруг Еж и рванул обратно, но получил удар кулаком в лицо и рухнул в траву.
- Тащи эту суку! Понял?! - Паша Колупаев отер руку о штаны. - Идите. Я останусь.
- Я с вами, если не возражаете! - тяжело дышавший Прокашев снял пилотку.
И оба посмотрели на командиров - на унтер-офицера царской армии и майора запаса армии советской.
Не сговариваясь, те кивнули. И отряд пошел дальше. Оглянулся лишь Вини…Не сговариваясь, те кивнули. И отряд пошел дальше. Оглянулся лишь Вини…
- …Лежи. Не стреляй. И по сторонам смотри! Понял? С флангов прикрывай. Сейчас я этим сволочам…
Паша не стал прицеливаться. Чего тут прицеливаться? Оппа! Первый пошел!
Десантник дернул веревочку немецкой колотушки и аккуратно бросил ее под ноги первому эсэсовцу, выскочившему из кустов.
- Видал? Обе ноги в разные стороны!
- Ага… - флегматично ответил философ, приноравливаясь к стрельбе.
Раненый фриц заорал, что есть мочи, оплескивая зеленую молодую травку датской - или какой там еще? - кровью из оторванных ног…
…Через несколько десятков метров опять заистерил Еж:
- Да не может, млять, такого быть! Я не тут! Я не тут, слышите? Не Юра это. Это не я! Млять, дома я! Сон это все! Слышите? Это все сон! Так, нах, не может быть! Я назад! Я лучше в лицо…