— Нам нужно проверить.
— Ну, конечно, — пробормотала она, не представляя, о чем он говорит.
Джослин взвизгнула от неожиданности, когда Лукас внезапно обхватил ее и приподнял.
— Что ты делаешь? — воскликнула она.
— Проверяю, смогу ли я удержать тебя, — серьезным тоном объяснил он, но его глаза смеялись.
Но кто ее удержит? — мелькнула мысль у Джослин.
— Как ты думаешь, — спросил Лукас, — гожусь я для этой работы?
— Думаю, что годишься, — пробормотала она и замерла, когда Лукас наклонился, чтобы поцеловать ее. Его объятия стали крепче и настойчивее. Инстинктивно обняв его за шею, Джослин прижалась к нему. Ее губы раскрылись.
Язык Лукаса не замедлил воспользоваться этим приглашением и начал производить неторопливое исследование ее рта.
Ощущение тепла затопило Джослин, яркий румянец залил ей щеки.
Лукас поцеловал кончик ее покрасневшего носа и ослабил объятие. Она медленно скользила по его телу, пока ее ноги не коснулись заснеженной земли.
Джослин стиснула колени, чтобы сдержать дрожь во внезапно ослабевших ногах. Удивительно, что поцелуй этого мужчины так отличается от других поцелуев, которые были в ее жизни. Но, с другой стороны, она никогда не любила никого, кроме Лукаса. Когда ты любишь, все происходит по-другому. Как изменится ее жизнь, когда его не будет с ней! — тоскливо подумала она.
— Почему ты притихла? — неуверенно спросил ее Лукас.
— Мне холодно. Давай продолжать работу, чтобы закончить до темноты.
— Хорошо. — Он полез в карман и вынул пакет пластиковых прищепок. — В инструкции сказано, что надо повесить на них лампочки.
Разорвав пакет, она вскарабкалась по лестнице и прикрепила крючки и лампочки. Это оказалось относительно легко. С помощью Лукаса дом был обвешан лампочками в течение получаса.
Еще полчаса потребовалось, чтобы развесить все восемь разноцветных шаров на двух деревьях во дворе.
Взяв пустые коробки, Джослин отнесла их в гараж. Лукас протянул удлинители к наружным штепсельным розеткам.
— Ты готова к торжественному включению? — осведомился он, когда Джослин вернулась к дому.
— Готова! — откликнулась она. — Приступай, Эдисон!
Лукас послушно вставил вилку.
— Силы небесные! — ахнула Джослин, ослепленная блеском разноцветных шаров. Они великолепны!
— Довольно мило, правда? — Лукас посмотрел на дом. — Как ты думаешь, может быть, нам нужны еще лампочки?
Джослин критически оглядела небольшое строение.
— Нет. Разноцветные шары напоминают мне о танцах.
Взяв лестницу, Лукас направился к гаражу. Джослин шла за ним.
— Мы часто ходили на дискотеки? — спросил он, безуспешно пытаясь вспомнить, как он танцевал с Джослин.
— Последний раз я была на дискотеке, когда мне было лет двадцать, и я никогда не ходила с тобой.
Джослин придерживала дверь гаража, пока Лукас ставил лестницу на место.
— Как мы развлекаемся? — задал очередной вопрос Лукас.
Джослин торопливо порылась в памяти и обнаружила кое-что, чем они занимались вместе во время деловых поездок.
— О, нормально, — сказала она. — Нам нравится ходить на концерты, в рестораны и букинистические магазины, и тебя очень интересуют средневековые доспехи, латы и прочее.
Перед глазами Лукаса возник застекленный шкаф, заполненный сверкающими доспехами.
— Неужели?
— Уж я-то знаю! Последний раз, когда мы были в Нью-Йорке, мы провели целый день в музее, рассматривая коллекции доспехов.
— Мне кажется, что ты не увлекаешься этим? — спросил он, опасаясь, не принадлежит ли он к тем мужчинам, которые пренебрегают интересами своих жен, требуя, чтобы они разделяли их собственные.
— На самом деле мне это кажется довольно интересным, — возразила она, — и впечатляющим. Должно быть, у тех ребят были хорошие мускулы, если они таскали на себе такую тяжесть! Ты обещал повести меня на выставку, посвященную эпохе Возрождения, когда она откроется в Филадельфии.
— Мы обязательно пойдем, — пообещал Лукас. Открывая дверь в кухню, он обвел глазами веранду позади дома. — Она выглядит довольно уныло. Может быть, нам следует слегка оживить ее?
— Не мешало бы! Можно купить несколько шаров и развесить их на нижних ветвях того дерева, — Джослин указала на невысокий клен, росший на заднем дворе. — Их будет видно из гостиной, если открыть дверь во двор.
— Хорошая мысль! — одобрил Лукас. — Завтра же заберем эти шары, пока кто-нибудь не скупил их. Я выведу Перси еще раз, а ты разведи огонь. Потом мы пожарим сосиски и подрумяним зефир.
— Хорошо! — согласилась она.
Ей удалось быстро разжечь камин. Поставив защитный экран, она заметила, что Макс прижался к двери, выходившей во двор, и пристально наблюдает за Перси.
— Он вернется через несколько минут, — успокоила его Джослин, опускаясь на колени рядом с котом. Она нежно провела рукой по спине кота.
— Хочешь поесть немного, малыш?
Макс не обращал на нее внимания, поглощенный наблюдением за Перси.
Джослин поднялась и пошла в кухню. Положив несколько ложек еды для каждого животного, она отнесла миски в гостиную и поставила их рядом с Максом.
Как только они освоятся, она постепенно приучит их, чтобы они ели в кухне, решила Джослин. Сейчас они слишком напуганы, чтобы разыскивать пищу.
Макс, очевидно, чувствовал себя так неуверенно, что боялся даже повернуть голову и есть, пока рядом не было Перси.
Как только Перси оказался без поводка, он устремился в гостиную, обнюхал Макса, а затем проглотил свой обед.
Макс незаметно подобрался к своей миске и очень аккуратно расправился с тунцом.
— Я тоже умираю от голода, — заявил Лукас.
— Тогда найди вилки, которые мы купили, и я приготовлю еду. Огонь горит хорошо.
— Ладно, — согласился он.
Лукас оглядел гостиную, как будто отыскивая что-то.
— В чем дело? — спросила Джослин.
— Кажется, у нас нет ни проигрывателя, ни телевизора, ни даже радио. Интересно, почему?
— Не знаю. Может быть, тебе это было не нужно? — предположила Джослин.
— Я думаю, что лыжник должен знать прогноз погоды. А музыку хорошо слушать по вечерам, — сказал Лукас. — Завтра, когда будем покупать шары, мы захватим проигрыватель, коллекцию дисков, радио и телевизор.
Подумав о суммах, которые он тратит, Джослин моргнула. Возможно, Лукас не обрадуется этому, когда к нему вернется память. У него будут и другие причины рассердиться.
Ей остается только надеяться, что он не мстительный, иначе она окажется в большой беде, с тревогой подумала Джослин.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Непонятные звуки под дверью спальни разбудили Лукаса. Его веки дрогнули.
Перси! — понял он, наконец. Пес пытается найти его. Ну, придется ему потерпеть еще полчасика, подумал Лукас, не в состоянии превозмочь дремоту. Он постарался уютнее устроиться в постели и внезапно натолкнулся на чье-то податливое тело рядом с собой.
Он удивленно открыл глаза и обнаружил, что смотрит в безмятежное лицо спящей Джослин. Она просто великолепна, подумал он, пожирая глазами мягкие полуоткрытые губы. Стоит ему чуть-чуть наклониться вперед, и он прикоснется к ним и…
Джослин? Лукас едва не задохнулся, почувствовав сильное головокружение. Чувство равновесия исчезло, и ему показалось, что он падает. Прошло несколько минут, показавшихся ему бесконечными, прежде чем он пришел в себя и попытался понять, что произошло.
Несчастный случай! Вот с чего надо начинать. С ним произошел несчастный случай. Он поморщился, когда сознание услужливо воспроизвело большую черную машину, которую неумолимо заносит прямо на него. Нахмурившись, Лукас тщетно пытался вспомнить, что последовало за этим. Он помнил только, как машина, огромная, как гора, несется на него. Следующее воспоминание, которое ему удалось восстановить, — бледное лицо Джослин, в тревоге склонившейся над ним. У нее был испуганный и напряженный вид, но он не знает, что напугало ее и почему ему показалось, что она решается на что-то. У него даже нет уверенности в том, что он действительно видел ее. Возможно, она только почудилась ему. Он начал вспоминать.