«И что дальше?» — спросила меня мама четыре года назад.
Она предупреждала, что я не смогу построить будущее с этим мужчиной. Такая страстная любовь всегда перегорает. Она знала об этом лучше, чем кто-либо другой. Она умоляла меня оставить Сидар Коув и Эмерсона в прошлом, и жить реальной жизнью, чтобы не совершать ее ошибок. «Эмерсон доказал, что она была права, — твердила я себе снова и снова, — поэтому в следующий раз я буду осторожна.»
Но посмотрите к чему я в итоге пришла.
— Джулс? — подает голос Лейси, и я понимаю, что застыла, не говоря ни слова.
— Я не знаю, — я обхватываю себя руками и продолжаю. — Я лишь знаю, что должна проверить, есть ли еще над чем работать. Я должна быть честна с собой. Можешь понять меня хоть немного?
Лейси сдается.
— Я понимаю, — говорит она наконец. — Но это не значит, будто я не думаю, что ты совершаешь гигантскую, капитальную, эпическую ошибку.
— Хорошо хоть ты со мной честна, — бормочу я.
Напряженность между нами уходит, и Лейси расплывается в улыбке.
— Ты же знаешь, что я хочу для тебя только лучшего, куколка, — она притягивает меня в объятия. — И по моему мнению Дэниел — лучший. Серьезно, ты бы видела, как этот парень на тебя смотрит: как будто ты самая драгоценная вещь в мире.
Я тяжело выдыхаю.
— Я знаю, какая я в глазах Дэниела. В этом-то и проблема. Он обращается со мной так, будто я особенная, добрая, чистая.
— Джулс...
— Нет, это правда! — перебиваю я ее возражения. — Даже когда я призналась, что целовалась с Эмерсоном, он все равно вел себя так, словно это была просто ошибка, которая произошла, потому что я была под давлением и сбита с толку. Он не мог поверить, что я этого хотела сама.
«Нет, — поправляю я себя. — Не просто хотела. Нуждалась.»
Я сгорала, жаждала и безмолвно умоляла Эмерсона о прикосновении. Я вспоминаю, как лежала под ним на диване, постанывая от удовольствия, потому что ощущала его обнаженную кожу; хваталась за его одежду и извивалась под ним...
Эмерсон смотрит на меня, как на богиню, или как будто я вода, а он блуждает по пустыне тысячу лет в поисках хотя бы одной капли. Как будто он борется с собой изо всех сил, чтобы не накинуться на меня прямо там, где я стою.
Он будто видит мою душу: раны и повреждения, и все равно хочет меня. И в то же время любит.
— Тогда ты должна сделать то, что должна, — вздыхает Лейси. — Ты возвращаешься?
Я киваю.
— Позавтракаешь со мной до того, как я уеду? — спрашиваю, глядя на нее с надеждой. Даже после всего я не вынесу мысли, что она на меня злится. Она была моей лучшей подругой с самого первого дня учебы, и я не могу представить без нее свою жизнь. — Я угощаю, — добавляю я. — Мы могли бы взять шоколадные блинчики, которые ты так любишь...
Лейси закатывает глаза снова, но на этот раз без злости.
— Умеешь ты разрушить весь эффект от моей напыщенной речи, — говорит она мне, улыбаясь.
— Это значит, да? — я широко улыбаюсь в ответ, чувствуя, как меня охватывает облегчение.
— Ты же знаешь меня, я продажная задница, — она хватает свою сумочку.
Я смеюсь:
— Заткнись, — и следую за ней к двери, когда в моей голове будто что-то щелкает. Я останавливаюсь. — Ты ведь на самом деле не веришь во всю эту ерунду? — спрашиваю, нахмурившись. — Ну, то что ты сказала раньше, будто такие парни как Дэниел не обратят на тебя внимание.
— Забудь, — отмахивается Лейси от моей обеспокоенности. — Я была просто не в себе, ты же понимаешь.
— В любом случае, ты ошибаешься, — говорю я, следуя за ней по коридору. — Ты классная, умная и сексуальная, и можешь заполучить любого парня, какого захочешь.
— Прямо сейчас я бы не отказалась от парня, который угостит меня беконом, — шутит подруга.
Я смеюсь:
— Ты же знаешь, что я тебя люблю, верно?
Лейси берет меня за руку:
— Я тоже тебя люблю, детка.
***
После завтрака я собираюсь в дорогу — на этот раз по-настоящему. Я не притворяюсь, что планирую посетить город только на несколько дней. Я честно не знаю, как долго буду в отъезде, так что делаю рассылку по электронной почте моим преподавателям и одногруппникам, чтобы сообщить, что по семейным обстоятельствам вынуждена покинуть город, но буду проверять ящик каждый день, чтобы не отставать, и обязуюсь вернуться к окончанию года.
Наконец около полудня я отправляюсь в путь, на заднем сиденьи лежит ноутбук, все мои учебники и тетради, а также месячный запас одежды и туалетных принадлежностей.
Не то, чтобы я собиралась остаться так надолго. Черт возьми, откуда мне знать, может быть мы с Эмерсоном через пять минут поймем, что прошлое надо оставить в прошлом, и что стоит вернуться к тому, что мы имеем. Он причинил мне такую боль, что сейчас я даже не знаю, смогу ли доверять ему снова. Похоже, я сошла с ума, раз вообще рассматриваю такую возможность.
Но где-то в глубине души я уверена, что должна попробовать. Должна сесть и поговорить с ним, чтобы выяснить: эти захлестывающие меня чувства просто временное желание, основанное на старых воспоминаниях, или что-то большее.
Он хотя бы тот же парень, которого я тогда полюбила?
Всю дорогу к побережью в моей голове крутятся мысли, смешиваясь с музыкой по радио и шумом ветра, залетающим сквозь открытые окна. Я пытаюсь справиться со своими эмоциями. Потому что, черт возьми, знаю, что мне не хватит никакого времени и самообладания, чтобы во всем разобраться, когда я буду тонуть в этих синих глазах.
Или вести языком по его мускулистому торсу, желая почувствовать соленый вкус.
«Соберись! — приказываю я себе, пока не заблудилась в фантазиях, где он уверенно скользит по мне. — Ты не можешь мчаться туда без плана.»
План. Точно! Вот что мне нужно. Потому что четыре года — это большой срок. Мы уже не дети, и сейчас я обдумываю свое будущее, поэтому мне нужно знать, к чему все идет. И вообще, есть ли смысл куда-либо двигаться вообще. Будет ли в этот раз что-то по-другому? Понимаю, что я уже не та девушка, которую он знал раньше, и, судя по тем коротким разговорам, которые у нас были на этой неделе, он изменился тоже. Стал жестче. Требовательнее. Это как взволновало меня, так и напугало. Я всегда считала себя осмотрительной и осторожной, и глядя на те сумасбродные глупости, которые я натворила за последние несколько дней, знаю, что они не растворятся сами собой в тот миг, когда я увижу его снова. Так что же заставляет меня думать, что я могу опять рисковать своим сердцем, если у меня будет выбор?
Проезжая милю за милей, я так и не нахожу ответов. Но я еду сломя голову навстречу всей этой неразберихе и неопределенности, и понимаю, что больше не чувствую скованности или беспокойства по этому поводу. Я дышу легко, ощущая лишь волнение бурлящее во мне. Чем ближе я подъезжаю к Сидар Коув и Эмерсону, тем больше чувствую, как меня словно магнитом тянет к моему Северному полюсу. Любые аргументы, вопросы и все предыдущие мысли, беспокоящие меня — все исчезает с приближением к месту назначения. Я представляю его глаза и губы, и меня охватывает сладкое, горячее предвкушение наконец снова оказаться в его объятиях.
К тому времени, как я пересекаю мост и въезжаю в городок, каждая клеточка моего тела уже звенит от напряжения, звуча как оглушительный хор желания. Я планировала вернуться в домик на пляже, чтобы взять себя в руки, и только потом позвонить ему. Но проезжая мимо «У Джимми», мое тело берет управление на себя. Мои руки, как одержимые, вдруг дергают руль, и машина с визгом сворачивает на стоянку.
«Камаро», дергаясь, останавливается. Я задыхаюсь. Итак, я здесь, так близко, и моя нервозность снова вернулась. Ведь то, что он позвонил и выразил желание поговорить, вовсе не значит, что он не злится или что хочет строить отношения. Он по-прежнему может быть в ярости из-за Дэниела или…
«Хватит раздумывать, поднимай свою задницу!»