Нет, конечно, мы не идем на первое свидание, напоминаю я себе. Мы просто приближаемся к части вечера, где фигурирует заднее сиденье машины.
— Так куда мы едем? — спрашиваю я, когда Эмерсон выезжает со двора.
Он усмехается:
— Это сюрприз.
— И ни единого намека? — я делаю вид, будто надулась, и он смеется.
— Нет. Потерпи.
Теперь моя очередь смеяться.
— По-моему, мы уже выяснили, что я не люблю ждать. По крайней мере, с тобой, — добавляю я и тут же ругаю себя за откровенность. В глубине души до сих пор не хочу, чтобы он знал, какое влияние на меня имеет, более сильное, чем кто-либо другой.
Но Эмерсон, кажется, не замечает моего непреднамеренного признания. Во всяком случае, ничего не говорит.
— Доверься мне, — Эмерсон кладет руку на спинку моего сиденья и проводит кончиками пальцев по моей шее, посылая по телу дрожь. — Ты не единственная, у кого проблемы с самоконтролем. Я постоянно думаю обо всех способах, при помощи которых сегодня вечером заставлю тебя испытывать оргазм.
От его слов начинаю задыхаться, чувствуя, как глубоко во мне зарождается желание. Я поворачиваюсь и ловлю его голодный пристальный взгляд, пронзающий меня насквозь. Он тормозит на перекрестке и наклоняется ко мне, чтобы поцеловать, запуская язык в рот, и я таю.
Но когда поцелуй углубляется, Эмерсон отстраняется. Возвращается к дороге и хлопает рукой по рулю.
— Черт, — ругается он. — Я же сказал, что не буду так делать.
— Как? — спрашиваю я взволнованно.
— Набрасываться на тебя, как дикое животное. Я пытаюсь быть романтичным, помнишь?
Я облегченно выдыхаю. Как это мило с его стороны, пытаться держать себя в узде, в то время как все, чего я хочу — это разорвать на нем рубашку и проложить дорожку языком по мускулистому телу вниз.
— Хорошо, давай заключим договор, — соглашаюсь я. — Ничего такого до конца вечера.
Эмерсон кидает на меня взгляд:
— Я могу развернуть грузовик прямо сейчас и отвезти тебя домой, и на этом вечер подойдет к концу.
Я смеюсь:
— Хорошо, тогда до полуночи. Мы будем держаться друг от друга подальше до того времени. Согласен?
Эмерсон издает мученический вздох и поворачивается, чтобы послать мне взгляд, полный желания, но потом все же кивает.
— Согласен. Но это — не потому что я тебя не хочу... — Его взгляд смягчается. — То, что ты говорила раньше…
— Забудь, — прерываю я его поспешно, чувствуя себя униженной.
— Никогда не думай, будто я тебя не хочу.
Эмерсон останавливается на обочине. Потом тянется и крепко берет меня за руку. Сердце замирает от силы его пристального горячего взгляда, который впивается в меня.
— Джулс, я всегда тебя хотел. Даже когда ненавидел, даже когда желал никогда больше не видеть тебя вновь, я почти сошел с ума, представляя, что с тобой сделаю, если ты вернешься. — Его голос срывается, и он продолжает более грубо, с трудом выдавливая слова. — Я всегда буду тебя хотеть, Джульет. И пусть это меня погубит, но я не могу прекратить.
Эмерсон рывком заводит грузовик и продолжает путь, а я ошеломленно сижу в тишине. В моей голове крутятся его собственнические и непререкаемые слова. Получается, он не хочет связывать со мной судьбу, потому что я бремя, которое он должен нести. И хотя часть меня чувствовала это давно, это открытие наполняет меня печалью.
Проклятие, которое не может быть разрушено — вот кто мы друг для друга?
Эмерсон останавливается у гавани. Я быстро отодвигаю свои страхи обратно и приклеиваю на лицо яркую улыбку. Независимо от того, что между нами происходит, он прилагает все усилия, чтобы быть джентльменом: пригласил меня с собой и завел разговор о всей этой неразберихе. Я не собираюсь разрушать его старания своими домыслами.
Я выбираюсь из машины и озираюсь. Пристань для яхт выглядит не так, как я запомнила с прошлого раза, когда была здесь на вечеринке. Лодки вяло покачиваются вдоль причалов, вечерний океан тих и спокоен.
— Идем.
Эмерсон протягивает руку, я беру ее и следую за ним вниз к одному из доков к лодке, пришвартованной в конце. Это — парусная шлюпка, старая, но в хорошем состоянии, с подвешенными крошечными лампочками, синим парусом и светлой полированной деревянной палубой.
Я невольно раскрываю рот от удивления.
— Она твоя? — восклицаю шокировано.
Эмерсон гордо кивает.
— Я приобрел ее несколько лет назад. Она была в довольно плохом состоянии, но я постепенно ее восстанавливал… Знаю, она не представляет собой ничего грандиозного, — добавляет он немного смущенно. — Но на воде держится уверенно, и на ней достаточно места.
— По-моему, она великолепна, — улыбаюсь я. — Можно взойти на борт?
— Можешь не бояться, — Эмерсон посылает мне один из тех горящих взглядов, которые переворачивают мои внутренности, превращая их в желе.
Я справляюсь с дыханием и следую за ним по трапу на борт. Вдруг я замечаю на боку надпись и снова начинаю задыхаться.
«Сойка».
Прозвище, которым меня наградил он. Причина, по которой я набила свою татуировку.
Мой пульс учащается. Неужели?..
— Не могу поверить, что ты назвал лодку в честь меня…
Эмерсон откашливается.
— Ну, мне показалось, что это название ей подходит, — он дарит мне дьявольскую усмешку. — Она была упрямой сучкой, но как только я ею занялся, она подчинилась.
— Эй! — я игриво бью его по руке. Он смеется уворачиваясь.
— Давай я тебе все покажу.
Эмерсон показывает мне двигатель, оснащение и крошечную каюту ниже палубы с узкой койкой и небольшой кухонькой.
— Это удивительно! — восклицаю я, осматривая пространство. Все убрано и готово к использованию. — Хотя мне не верится, что ты спишь на этой крошечной койке.
Я поворачиваюсь и внезапно оказываюсь прижатой к Эмерсону, в опасной близости от него.
— Она достаточно большая, — бормочет он, и я снова краснею, глядя на койку. Интересно, сколько девушек он приглашал на борт, но быстро отталкиваю эту мысль.
Теперь здесь с ним я, вот что имеет значение.
Поднявшись снова на палубу, Эмерсон выводит лодку из дока и запускает двигатель, медленно направляя нас из гавани в залив.
— Я рассчитываю найти пляж, где можно бросить якорь, — говорит он из-за руля, желая узнать мое мнение. — А потом устроим пикник.
— Ты подготовил пикник? — я широко распахиваю глаза.
Эмерсон, конечно, изменился с того времени, как я видела его в последний раз, но парень, которого я знала тогда, мог разве что поджарить кусок хлеба над костром.
— Не волнуйся, — Эмерсона веселит мое недоумение. — Я заставил Гарретта упаковать для нас несколько жареных цыплят и картофельный салат.
— Фух, — я преувеличенно облегченно выдыхаю. — Ты заставил меня поволноваться.
Мы направляемся вдоль берега. На фоне темнеющего неба постепенно появляются яркие огни вечернего города. Ветер усиливается, поэтому я беру свитер из своей сумки и присаживаюсь в задней части лодки, наблюдая, как Эмерсон управляется с рулем. Он расслабленно и уверенно регулирует скорость, проверяет навигацию и приборы. В сумерках он кажется особенно мощным. В том, как он полностью контролирует нашу поездку, есть что-то невероятно сексуальное.
Эмерсон поворачивается и видит, как я наблюдаю за ним с улыбкой.
— Помнишь ту шхуну, на которую я тебя как-то брал?
— Ту развалюху? — смеюсь я, вспоминая крошечную старую лодку, которую он взял напрокат на один день. Мы плавали на ней по заливу. Я качаю головой. — На ней было столько пробоин, что я удивлена, почему мы не пошли на дно.
— Я тоже, — усмехается Эмерсон. — Я старался справляться с ней как можно круче и увереннее, но все, о чем мог думать, как бы не утонуть, пока я тебя снова не раздену.