— Где работаешь? — спросила я.
— В Союзе художников.
— Кем?
— Художником.
— Вывески рисуешь? Сколько платят?
— Нет, картины, а платят сколько заработаю.
— Со скольки до скольки?
— Что, платят?
— Нет, служишь?
— На службу не хожу, работаю в своей мастерской…
Странные ответы, не правда ли? Первый раз слышу, что человек не ходит на работу, но при этом что-то там зарабатывает, да еще состоит в каком-то там Союзе художников. Рисовать — это разве работа? Сколько я помню Ксану, она всегда рисовала для собственного удовольствия, но чтоб это считалось работой… Умеют же люди устраиваться! Хотя, для Ксаны это странно, она устраиваться не очень-то умела. Да и сама Ксана мне это сказала, когда я спросила ее про личную жизнь.
— Нет, не замужем. Детей нет. Не умею я жить, Люся.
— Алешку видишь? — спросила я.
— Нет. Ни Алешку, ни Вику не вижу… — так грустно ответила она.
В последних классах у нее с Алешкой Снегиревым была любовь, но потом все как-то расстроилось, а Вика — это ее лучшая подруга, она за Алешку замуж вышла.
— Но ты его не забыла? — из приличия спросила я.
— Люська, ты все такая же бестактная!
— Почему это я бестактная? Просто мне интересно…
— Я и тебя не забыла, — ответила она, — и очень хочу видеть.
Ну, поговорили о том о сем, что приносить, да что лучше достать мне в своем магазине, да есть ли у нее проигрыватель… Встречаться она предложила не у себя дома, а в своей мастерской. Там, оказывается, пятьдесят метров площади. Живут же люди! Но Ксане я не завидую, она девчонка хорошая: ни злой, ни вредной никогда не была. Потом я позвонила Вике с Алёшкой. К телефону подошла Вика.
— Привет, Вика, — говорю я.
— А, Знайка, — без всякого удивления ответила она.
— Мы вот тут решили собраться у Ксаны Гордынец… Вы как, придёте?
— Киса, как думаешь, общнемся с бывшими однокашниками? — сказала Вика в сторону, но так, чтобы я тоже слышала. А может, она и не для меня это сказала, я не Лялька, предположений не люблю. Однако я всё же слышала, что она назвала Алёшку «киса». За что купила — за то и продаю.
— Давай адрес, — сказала она немного погодя.
Я продиктовала, она записала и обещала быть. Ни одного вопроса она мне больше не задала: ни про детей, ни про мужа, ни где я работаю. Ну, и я ничего не стала спрашивать. Вика, в отличие от Ксаны, больно гордая. Ведь вот как странно бывает: ничего из себя человек не представляет особенного, но ведет себя так, будто он-то и есть самый особенный и не такой, как все, будто остальные для него пешки.
И ведь девять лет наш класс сопротивлялся Вике, девять лет не желали мы признавать ее особенной, а на десятый год — сдались, и Алёшка сдался, разлюбил Ксану и влюбился в Вику, хотя я на его месте очень бы даже подумала. Дело не в том, что я не люблю Вику, но все-таки она тоже могла бы уже после двенадцати лет разлуки не называть меня «Знайка». Но уж такая она грубая от природы, грубая и гордая.
Потом я позвонила тихому Горбоносу, был у нас такой. Странный парень: промолчал все десять школьных лет, а после школы вдруг клоуном оказался, его без конца по телевизору показывают. Вот уж про Горбоноса я подумала, что он встречаться не захочет, что он и не помнит никого из нас, но он-то как раз обрадовался, меня узнал, про детей спросил и сказал, чтоб в цирк с ними бесплатно приходила. И у него тоже про детей спросила, но он не женат, оказывается.
— Знаешь, Люся, с моим характером очень сложно найти жену. Наверное, я эгоист, но большинство женщин меня смертельно раздражает.
Да, клоун, он клоун и есть. Комик. Но, по-моему, он очень заволновался, когда я сказала, что встречаемся у Ксаны. Раз сто спросил, и каждый раз все громче и громче.
— Уж не влюблен ли ты в нее, а? Ведь она тоже не замужем… — сказала я.
— Фу, какая ты, Люся… — он засмеялся, а потом вдруг добавил: — Знаешь, я ее очень любил…
Ну, не комик? Я хохотала, как резаная. Любил!!! Надо же так насмешить!!! Он бы еще с детского сада любил.
Потом я позвонила Петровской. К телефону подошла она сама, я ее сразу узнала, у меня — память.
— Привет, Петровская!!! — крикнула я.
— Что вы хотели сказать? — эдак холодно ответила Петровская. Ага, не узнала…
— Это я, Люся Сосновская…
— Не знаю такой…
— Ну, Знайка, Знайка…
— Какая Незнайка?