— Подождите, — шепчу я в панике, выскакиваю из машины и бегу в дом. Меня ужасает было мысль, что права я оставила в Москве, но слава богу, нет: нащупываю их в сумочке, сжимаю в руке и несусь назад. Мне почему-то кажется, что тетя Лена сейчас передумает и высадит меня из машины…
Но пока я бегала, Илья, оказывается, уже открыл ворота. Ключ зажигания торчит в замке. Я аккуратно поворачиваю его и сразу выпускаю, чтобы не передержать, как в прошлый раз. Мотор взвизгивает, но не схватывается. Тетя Лена мне замечаний не делает и наблюдает в окошко за шастающей по двору курицей, поэтому я решаюсь подержать ключ как следует, и с третьего-четвертого визга «жигуль» заводится. Мотор работает вроде бы нормально: можно попробовать выехать со двора, а погреться уже на улице.
Собравшись с духом, я включаю заднюю передачу и жму на газ. Машина взревывает, очень неохотно сдвигается с места и кое-как тащится задом. Управляется она как-то тяжело и плохо. Неужели такая старая? Силясь понять, в чем дело, я машинально выезжаю из ворот и проезжаю несколько метров, уже вперед. Машина ревет по-прежнему и совсем не хочет разгоняться. Илья закрывает ворота, подбегает к моему окну и стучит в стекло. Я отвинчиваю его вниз.
— Ва-арь! — кричит он, засовывая внутрь подбородок и щеки, как хомяк. — А чего это у нее совсем задние колеса не крутятся?
Господи! Опять! Я в ужасе смотрю на приборную панель, где укоризненно горит лампочка не отпущенного ручного тормоза, и понимаю, что меня действительно невозможно научить водить машину. Второй раз ровно те же ошибки! Что будет, если я разобью или испорчу «жигули» тети Лены?! Родителям ведь придется платить! Нужно срочно отказываться ехать!
Я уже открываю рот, но тетя меня перебивает:
— Тут недалеко, слышь, Варь, я тебе буду показывать. Давай вон до конца улицы проедь, потом налево, потом вверх… Щас, только Илюшка сядет.
Я машинально дожидаюсь, пока в машину заберется Илья, отпускаю несчастный ручник и трогаюсь. Едем мы нормально: на улице все равно никого нет, да и скорость минимальная из-за огромных ям. Кое-как добравшись до конца улицы, я попадаю на чуть более оживленную дорогу, но машин там все равно мало по сравнению с Москвой, поэтому мы благополучно проезжаем и эту улицу, заезжаем на какую-то гору и останавливаемся, согласно повелительному взвизгу тети, прямо на неудобном повороте, где действительно притулился какой-то кривой сарай с надписью «Шиномонтаж». Заглушив мотор, мы выходим: тетя Лена в своих носках, шлепках и заштопанном сарафане, который у нее по совместительству является ночнушкой; Илья в одних шортах и кроссовках на босу ногу, и я с колтуном на голове, в своем запачканном домашнем халате. Как я умудрилась забыть переодеться и причесаться, если специально ходила за этим в дом?!
Я пытаюсь спрятаться за машиной, но тут тетя приветственно кричит «Георгий Палыч!», и из шиномонтажа показывается лысый и сизый от небритости мужчина с мешками под глазами. Из одежды на нем — треники, подвязанные веревочкой, и что-то типа дырчатых калош…
Возвращаемся мы довольно скоро и благополучно. Я купаюсь в неожиданной славе: неопрятный Георгий Палыч, осмотрев колесо, соглашается, что проблема в диске, и выправляет нам его. Тетя и Илья всю дорогу обратно смотрят на меня так, будто я совершила по меньшей мере научное открытие, и наперебой повторяют: «Надо же! Это диск! Он говорит: диск! А Варя так и сказала!» Мне неудобно, хоть и приятно. По приезде все это не заканчивается: тетя звонит своему сыну, хозяину машины, и долго, в лицах, пересказывает произошедшее, перевирая половину событий: «И тут Варька грит нашему Гошке: «Да че ты в машине понимаешь! Отойди вообще отсюда! Это же диск у ней!» Не уверена, что дядя Ильи приходит в восторг от такого образа меня, но тетя Лена, положив трубку, заявляет:
— Ну все, Варька: сын сказал, слава богу! Мы с тобой теперь и на рынок съездием, и в Сберкассу, и в пенсионный, и к Машке Тихоновой — и всюду! Как хорошо, когда хоть кто-то в машине разбирается! Я-то к ней и подойти боялась: думаю, отломлю чего, так сын меня прибьет!
Тут я снова осознаю, что сейчас самое время твердо отказаться, пока я действительно серьезно не повредила машину, но не успеваю. И следующие несколько дней тетя подстерегает меня прямо с утра, игнорирует возражения и бесцеремонно требует ехать с ней в разные концы города. Илья катается с нами, играет на своем дурацком смартфоне в неподходящие возрасту игры и громогласно рассказывает «истории»: все новые и новые и все такие же глупые. Я бы, конечно, совсем отказалась от этих дурацких поездок, если бы меня не увлекал сам процесс езды: вспоминалось хорошее время, как мы колесили с инструктором по Москве, как он меня хвалил… Сейчас, кстати, меня хвалить не за что: тетя Лена ничего не понимает, но сама у себя я постоянно вижу серьезные ошибки. Дорожную ситуацию надо просчитывать на несколько машин вперед, а это у меня еще не всегда выходит. Движение тут гораздо слабее московского, а то обязательно были бы последствия. Хорошо хоть с ручника наконец-то не забываю сниматься… А тетя Лена всем, с кем разговаривает, теперь представляет меня так: