— Ничего не знаю, — проворчал я, — и знать не хочу.
— ..Она рассказала мне, что произошло перед тем, как я закричала, — продолжала Кэйт, словно не слыша меня. — И тогда я начала склоняться к мысли, что вы не так уж и виноваты, Ларри. Если бы я в самый первый раз не захлопнула дверь у вас перед носом, вы бы уже не вернулись в свою комнату; и когда Фрайда явилась бы к вам во всеоружии, готовая обрушить на вас все свои чары, вас просто не оказалось бы на месте, и тогда она бы не смогла...
— Кэйт! — захныкал я. — Я сегодня неважно себя чувствую. У меня, похоже, приступ бубонной чумы, которую я подхватил прошлой ночью, гуляя по снегу, и, мне кажется, меня ждет медленная смерть. Так что, если вы желаете что-то мне сказать — скажите так, чтобы я хоть что-то понял. Пожалуйста!
— Я говорю, что прощаю вас, — сладким голоском произнесла она. — Но не дай вам Бог, если такое повторится снова!
— О, вы прощаете меня! — застонал я.
— Мы с Фрайдой заключили нечто вроде соглашения двух леди относительно вас, — легкомысленно заявила она. — И если эта дама хоть когда-нибудь посмеет приблизиться к вам снова, я выцарапаю ей глаза!
— Да я бы гроша ломаного не дал за соглашение, которое заключают подобные леди! Это просто смешно!.. — неожиданно я осекся на полуслове, так как до меня вдруг начал доходить смысл сказанного. — Что вы грозились сделать?
— Выцарапать ей глаза, — любезно повторила Кэйт. — И полагаю, что вы также можете узнать, что, согласно моему решению, вы принадлежите мне, и только мне, Ларри Бейкер, — никакой конкуренции я не потерплю!
— Вы что, снова хлебнули из той фляги? — осторожно спросил я.
— Я знаю, что в данный момент это может вас удивить, дорогой мой. — Она рассмеялась, и в ее голосе звучало неподдельное веселье, к которому добавлялись пугающие нотки наивысшего доверия. — Но не волнуйтесь, вам все равно от меня никуда не деться.
— Вы надо мной смеетесь! — прохрипел я. — Наверняка придумали какую-нибудь дружескую месть за то, что произошло прошлой ночью, и это — ваш первый шаг?
— Ларри? — В ее голосе неожиданно послышались хриплые, чувственные нотки, каких я никогда не слышал раньше. — Если вы мне не верите, зачем тогда вломились в мою дверь прошлой ночью? — И Кэйт положила трубку.
Я вылез из кровати и, пошатываясь, обреченно поплелся в ванную. Теперь у меня просто не было иного выбора, как только отправиться с визитом к Чарли Ренцу. Может быть, Кэйт Данн надо мной издевается, а может быть, и нет, но я был обречен сделать это. Если она намеревается остаться в живых до наступления ночи, я должен найти способ сделать, чтобы так оно и было!
Прошло не более часа, и я уже звонил в дверь пент-хауса на Саттон-Плейс, изо всех сил пытаясь убедить себя, что неприятное ощущение в животе является следствием недосыпания. Дверь отворила заспанная блондинка, которая посмотрела на меня так, словно я смутно напомнил ей дядю Джо — того самого, которого она порезала тупым ножом пару лет назад.
Ее волосы тугими локончиками плотно облегали голову, глаза были прозрачно-голубыми и чистыми, а губы — пухлыми и очень влажными. Ее невероятный бюст поддерживал ярко-голубой топ, связанный из хлопковых ниток, а от талии до лодыжек алели туго натянутые эластичные брючки; она выглядела как воплощение юношеских греховных снов.
— Вам что-то нужно? — спросила она тонким голоском. — Или же вы нажали кнопку звонка и позабыли убежать?
— Я хочу видеть Чарли Ренца, — сообщил я ей.
— Вопрос в том, захочет ли он видеть вас? — фыркнула она.
— Почему бы вам не спросить его об этом? — предложил я. — Я — Ларри Бейкер, сценарист из шоу Эдди Сэквилла, и мне очень нужно с ним повидаться.
— Большое дело! — Блондинка лениво зевнула. — О'кей, пойду спрошу, хотя я бы вам не советовала. Стойте здесь.
Она вернулась не более чем через полминуты.
— Считайте, что это ваш великий день, юноша! Полагаю, сегодня Чарли настроен на редкость благодушно по отношению ко всяким тупым животным. — Она повернулась и засеменила обратно через прихожую, бросив через плечо:
— Идите за мной!
Одно мгновение я наблюдал за ритмичным подрагиванием ее обтянутых алой материей ягодиц, а потом поддался искушению припомнить старую шутку.
— Лапочка, — торжественно заявил я, — если я двинусь с места, то буду арестован еще до того, как успею сделать пару шагов!
Она остановилась и истерически расхохоталась.
— Эй! — наконец выдавила она с трудом. — Неплохо сказано! Нужно не забыть рассказать об этом Чарли. Он умрет со смеху.
Она снова двинулась вперед, и я последовал за блондинкой через громадную прихожую, размышляя о том, не дурачит ли она меня, столь бурно реагируя на затасканную шутку, или же я каким-то образом вступил в мир, целиком перенесенный в реальность из старых фильмов о временах сухого закона. Тогда Чарли Ренц вполне может оказаться точной копией Эдварда Дж. Робинсона — с сигарой, зажатой в углу рта.
Мы вошли в гостиную, и блондинка, внезапно остановившись, стала что-то знаками показывать парню, сидящему в кресле в дальнем ее конце.
— Это — мистер Ренц, — сухо представила она. — Чарли, это — тот самый парень.
— Спасибо, Элла, — с готовностью ответил Ренц. — Разыщи Лютера и скажи, чтобы пришел сюда, ладно?
— Как скажешь, Чарли.
Через пару секунд каблучки блондинки уже легонько постукивали по паркету в прихожей, тогда как я во все глаза разглядывал Ренца. Он вовсе не походил на тот портрет, который я себе уже мысленно нарисовал. Я думал, что Чарли — это массивная туша и неумолимое выражение порока на лице, тогда как настоящий Чарли оказался намного смешнее.
Передо мной был хорошо одетый человек, лет пятидесяти, среднего роста и чуть полнее, чем следовало, вследствие чего его пухлые щеки заливал здоровый розовый румянец. Седеющие черные волосы уже начинали редеть, и он стриг их длиннее, чем того требовала современная мода, тем самым стараясь произвести впечатление человека артистичного либо интеллектуального. Серьезные серые глаза оглядели меня со спокойной уверенностью и, быть может, с легким изумлением.
— Почему вы не садитесь, мистер Бейкер? — спросил Чарли вежливым баритоном.
— Благодарю вас. — Я неловко присел на краешек ближайшего ко мне стула.
Раздались размеренные шаги по паркету, и в комнату вошел высокий, атлетически сложенный молодой человек. По виду ему можно было дать не больше тридцати — короткая стрижка, безупречная униформа цвета зеленого плюща, насмешливая уверенность движений, — добавьте ко всему этому внешность выпускника колледжа (“Благодарю вас, дела идут прекрасно”), устроившегося где-нибудь на Уолл-стрит или Мэдисон-авеню. Но стоило повнимательней вглядеться в лицо молодого человека, как первое впечатление тут же улетучивалось. Этот парень играл совсем в другой команде — он в гробу всех видал, он бы вас пожевал и выплюнул, даже и глазом не моргнув.
— Это Лютер, — добродушно пояснил Ренц. — Не обращайте на него внимания, мистер Бейкер. Я просто держу его под рукой на всякий случай. Он не интересуется праздными разговорами, как и любыми другими условностями, принятыми между людьми. Не так ли, Лютер?
— Так, — безразлично ответил тот.
— С этим все ясно, — заметил Ренц, откидываясь в кресле. — Должен признаться, мне весьма любопытно было бы узнать причину вашего визита, мистер Бейкер.
Я проследил глазами за тем, как Лютер пересек комнату, остановившись наконец прямо за креслом Чарли. Парень двигался с легкостью, невероятной для такого крупного человека. Наконец с видом полного безразличия он уставился в стену.
— Это не займет много времени, — официально сообщил я. — Я пришел сюда лишь по одной причине, мистер Ренц. Хотелось бы сообщить, что, если что-либо случится с Кэйт Данн, — я убью вас.